Осенний мост - читать онлайн книгу. Автор: Такаси Мацуока cтр.№ 36

На протяжении нескольких дней мысль о побеге помогала ей сохранять энергию и бодрость духа. Но вскоре все это развеялось. Куда ей бежать? Если она вернется в деревню, «люди волны» придут за нею, и что тогда делать ее родителям? Они отдадут ее обратно — потому что если они ее не отдадут, им придется вернуть золото, а этого Кими не могла себе и вообразить. Она помнила, какие у родителей сделались лица, когда монеты очутились у них в руках. А если не возвращаться в деревню, что она будет делать? Как ей выжить здесь, в Йокогаме, городе, набитом незнакомцами, людьми, оторвавшимися от своих корней, как те же «люди волны», что держали ее в неволе?

Отчаянье ввергло ее в отупение, а отупев, Кими потеряла представление о времени.

Вот такой теперь будет вся ее оставшаяся жизнь. Неопределенной, смутной, оцепеневшей. Ее будут использовать до тех пор, пока она не перестанет приносить пользу, а потом она умрет. Что за проклятие — родиться женщиной! Будь она собакой — пусть даже собакой женского пола, — она хотя бы находилась под защитой старых законов сёгуна, предписывающих, как надлежит обращаться с собаками. А законов, предписывающих, как надлежит обращаться с женщинами, не существует.

Кими очнулась от перепуганных криков девушек, находившихся ближе прочих к выходу из их загона. Кими тут же постаралась забиться за толпу. Возможно, пока что ей нечего было бояться, раз в качестве девственницы она была ценнее, но безопаснее было не слишком полагаться на их алчность. Эти негодяи, погрязшие в пороках, были ненадежны даже в проявлении пороков. Достаточно минутной слабости — а «люди волны» состояли из слабостей. Так что Кими предпочла спрятаться.

— Это правильно. Кричите, кричите, — сказал один из охранников. Остальные расхохотались. — Что, страшно на него смотреть? Следующую смутьянку, которая не будет делать, что ей велено — причем делать быстро и хорошо! — мы отдадим ему. Как вам это понравится, а? Эй, ты! Да, ты! Кого ты выберешь? Его или меня?

Кими не видно было, что там творится, но ей не нужно было видеть, чтобы знать. Она слышала смех, перепуганное бормотание, звук открывающейся двери, шарканье ног. Она оказалась плотно зажата между другими девушками — чувствовалось, насколько они испуганы. Все они старались оказаться как можно дальше ото входа.

— Мы оставим его здесь, чтобы он присматривал за вами, — сказал охранник. — Если вы соображаете, что для вас лучше, то будете вести себя хорошо, пока нас нету, а не то — смотрите!

Охранники ушли, прихватив несчастных женщин, которых они отобрали для вечерних развлечений, но Кими так и осталась зажатой между товарками по несчастью. Этот новый охранник, которого здесь оставили, должно быть, был настоящим чудовищем, раз его настолько боялись даже по сравнению с теми тварями, которых она уже видела. Кими понимала, что он движется вдоль ограды, вглядываясь в женщин, потому что перепуганная толпа сместилась сперва в одну сторону, затем в другую, и ощущение паники все возрастало. Некоторые девушки уже начали всхлипывать, в предчувствии ужаса, который неизбежно вскорости обрушится на них. Толпа качнулась еще раз, и Кими на миг разглядела охранника; его огромная лысая голова возвышалась над толпой. Он безмолвно двигался вдоль ограды, туда-сюда, и внимание его было полностью сосредоточено на женщинах. Это было какое-то немое, безволосое чудище, быть может, чужеземец, и бессердечные «люди волны» привели его сюда, чтобы запугать их и превратить в покорных рабынь.

Ворота задребезжали, сперва легонько, потом яростно. Женщины, испуганно ахнув, еще сильнее вжались в дальнюю стену. Что-то лязгнуло. Кими видела, как закачалась верхняя часть ворот. Чудовище очутилось внутри. Толпа расступалась и пятилась перед ним, и Кими пыталась пятиться вместе с остальными. Но удавалось ей это недолго, потому что вскорости женщины начали пятиться не только от чудовища, но и от нее.

Он шел за ней!

В течение последних нескольких дней Кими подумывала о самоубийстве, но всякий раз отказывалась от этой мысли. Жизнь все же предпочтительнее смерти. Пока она была жива, у нее оставался шанс. У мертвых же нету ничего. А кроме того, было еще и затруднение практического характера. Как покончить с собой? Уморить себя голодом не получилось бы. Охранники заметят, что происходит, и вынудят ее есть. Это уже произошло с одной девушкой. Пока Кими не увидела, что охранники с нею делают, она и не подозревала, что процесс кормления тоже можно превратить в пытку.

Даже повеситься, и то было не на чем, кроме как на ограде — а это было слишком медленный способ удушения. Одна из девушек попыталась прибегнуть к нему, но лишь повредила мышцы шеи, а ее все равно успели снять. Теперь голова у нее постоянно была склонена набок, что уменьшало ее ценность, и, несомненно, сулило ей особенно скверное обращение по прибытии на Лусон.

Кими не могла спрыгнуть с высоты или перерезать себе горло. Самое большее, она могла бы попытаться удариться головой об пол с такой силой, чтобы проломить себе череп. Но Кими не верилось, чтобы у нее хватило на это силы и воли.

Оставался лишь один вариант. Он был ужасен, но зато сулил верную смерть, если только у нее хватит на это мужества. Кими много раз уже почти решалась, но всякий раз останавливалась. Жизнь все-таки была предпочтительнее смерти. До нынешнего момента.

Чудовище продолжало надвигаться. В темноте барака Кими не могла разглядеть его лица — видны были лишь очертания массивного тела. Он разорвет ее, раздавит ее, сокрушит ее в ярости своей нечеловеческой похоти, прежде чем бросить ее умирать в мучениях на полу этого склада в Йокогаме, совсем одну.

Кими отвернулась и опустилась на колени; она высунула язык как можно дальше. Сейчас она ударится подбородком об пол, откусит себе этот орган, причиняющий столько беспокойства, и истечет кровью. Какая короткая жизнь… и единственным лучиком света в ней был тот, что внес монах-чужеземец, Джимбо — да и то было так давно… Кими закрыла глаза и вскинула голову, чтобы опустить ее в последний раз. Высунутый язык уже успел настолько пересохнуть, что начал запекаться.

— Кими, — сказало чудище.

1882 год, монастырь Мусиндо.

— Горо, — сказала преподобная настоятельница Дзинтоку.

— Кими, — отозвался святой.

— Горо.

— Кими.

— Горо.

— Кими.

Это повторение имен могло длиться очень долго. Настоятельница привыкла воспринимать это как разновидность ритуальных формул, и иногда, совершенно непреднамеренно, сама того не замечая, погружалась в состояние медитации. Иногда Горо все еще был рядом, когда она приходила в себя. А иногда он куда-нибудь уходил, поскольку строго придерживался распорядка, некогда принятого Джимбо. Однажды, когда настоятельница пришла в себя, шел проливной дождь, и кто-то из послушниц держал над ней зонтик. Конечно же, ее прислал сюда святой.

До того дня, когда Горо отыскал ее в Йокогаме, он никогда не произносил ее имени. Сейчас, двадцать лет спустя его словарь по-прежнему состоял всего из двух слов. «Джимбо». «Кими». Как он нашел ее? Она не знала. Как случилось, что «люди волны» взяли его в охранники? Она не знала.