Нежность Аксель - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Бурден cтр.№ 6

— Бен вернется раньше, чем предполагалось, — объявила она. — Он будет здесь, чтобы принять Стаутов.

— Замечательно! — обрадовался Констан.

Вдобавок он обладал способностью радоваться хорошему и не придавать значения плохому. Бутерброд, который он подал Аксель, имел странный вид, но она, не колеблясь, стала его есть. Проглатывая первый кусок, который имел вкус огурца с пряными травами, она вновь подумала о том, как сегодня бежал Макассар. Если бы конь оправдал ее надежды, год был бы чудесным!

* * *

Джервис затормозил у стены, понажимал все кнопки на подлокотнике, перед тем как развернуться, потом поддал газу и вихрем пронесся перед Бенедиктом.

— Гениально! — воскликнул он.

— Остановись! Кончится тем, что ты сломаешь мне коляску.

— Это так забавно, будто каждый год меняешь машину! — воскликнул в ответ Джервис. — Всегда есть какие- то усовершенствования и новинки. Я просто умираю от желания испытать их.

Он остановился возле брата, сидящего в глубоком кресле. По бокам стояли переносные столики. Там были утренние газеты, телефон, чашка чаю, тарелка с сухариками. Джервис с одного взгляда убедился, что недостатка ни в чем нет, выпрыгнул из инвалидной коляски и принялся ходить по комнате.

— Нехорошо, что ты так быстро уезжаешь. Я напланировал кучу развлечений…

— Какого рода?

— Не имеет значения, раз тебя здесь не будет. Не хочу, чтобы ты расстраивался!

Бенедикт протянул руку и подтянул коляску к себе. Как обычно, Джервис и не шелохнулся, чтобы помочь ему, даже не взглянул в его сторону. Он первым понял, что Бенедикт хочет быть независимым и любое проявление жалости будет встречено в штыки. Но то, как был обустроен первый этаж лондонского дома, доказывало, что брат все учел. Дверные проемы были расширены, ручки переставлены на другую высоту. Выход в сад с задней стороны дома был оснащен пологим пандусом, а мебель в комнатах расставлена так, чтобы можно было свободно перемещаться. Такие же преобразования были осуществлены и в поместье Саффолк, где Джервис проводил выходные, а его супруга Грейс жила весь год. Когда Бенедикт приезжал туда, то располагал теми же удобствами.

— Что это вы здесь делаете, запершись? — воскликнула Кэтлин, входя в салон. — Вы даже не видите, какое солнце за окном!

Она поспешила отдернуть тяжелые занавеси из цветастого вощеного ситца.

— Твой отец пытался сломать мою новую коляску, — пошутил Бенедикт.

— Смотри, ему ничего не стоит это сделать! Слушайте, не изображайте из себя тепличные растения, выйдите хоть ненадолго.

На четвертом десятке Кэтлин выглядела чудесно, но тем не менее еще не нашла себе друга среди бесчисленных воздыхателей. Джервис считал, что его дочь слишком свободолюбива, чтобы принести себя в жертву замужеству. Время шло, и красота Кэтлин начинала понемногу блекнуть, хотя она по-прежнему была восхитительной, статной, безумно элегантной и всегда готовой повеселиться. Из всех членов семьи ей лучше всех удавалось не замечать немощи Бенедикта. Она не сказала в его адрес ни единого слова сострадания и первой осмелилась шутить над инвалидной коляской и над тем, как мебель выстроили вдоль стен, что делало комнату похожей на зал ожидания.

— Ты, кажется, покинешь нас раньше, чем собирался? — спросила она, открывая балконные двери. — Думаю, опять из-за своих ужасных лошадей.

— Ими я зарабатываю на жизнь, — возразил он шутливым тоном.

Стены длинного, но узкого сада были покрыты пышно цветущими розами. Возле маленького бассейна с фонтаном блестела на солнце мебель из пропитанного тикового дерева. Здесь был хорошо слышен шум машин, но в это время дня в квартале Сент-Джеймс было достаточно тихо.

— Отметим первый день, когда не идет дождь, — заметил Джервис.

— Вы оба — старые брюзги! — вздохнула Кэтлин. — Весна бушует! Взгляните только на мои розы! Они распустились, как цветная капуста.

— Дорогая, это не твои розы, это розы садовника. Ими занимается только он.

И Джервис, довольный своим замечанием, засмеялся. Опустившись на краешек шезлонга, Кэтлин подняла глаза к небу и приняла давно заученную позу: скрестила длинные ноги и оперлась локтем на колено, а подбородком на руку. Ее белокурые волосы блестели на солнце. Точно так же, как и волосы Аксель. Но на этом сходство заканчивалось. У Кэтлин не было глаз Монтгомери — лазурно-небесной голубизны. Напротив, ее взгляд был темным, непроницаемым. Она была очень высокой, худощавой и умела элегантно носить любую одежду.

— Я хотела свозить тебя на матч по крикету к Лордам, — сказала она Бенедикту. — А еще я заказала тебе билет на концерт Вигмара Холла в пятницу вечером.

— Найдешь себе более представительного кавалера, — ответил он, смеясь. — Неужели ты и впрямь собиралась обременить себя старым брюзгой?

— Я чувствовала бы себя святой, толкая твою коляску.

— Не будь дурочкой, она едет сама.

— На газовом топливе, — добавил Джервис, — она едет так быстро, что тебе пришлось бы бежать за ней.

— Ладно, вы оба невыносимы. Пойду заварю чаю, чтобы вы немного успокоились.

Она поднялась и удалилась, на ходу ласково погладив Бенедикта по плечу.

— В такое время я предпочитаю бренди! — прокричал ей вслед Джервис.

Он повернулся к брату, чтобы убедиться, что тот достаточно хорошо укрыт.

— Это не андалузское солнце, правда? Но как для Лондона, то будем считать себя счастливчиками. Когда ты вернешься, Бен? Мне уже тебя не хватает.

— Мне нужно осмотреть конезавод в конце месяца.

— Тогда воспользуйся этим, чтобы побыть немного

с нами. Грейс будет рада тебя повидать, и у меня будет повод провести несколько дней в деревне. Я уверен, что Аксель прекрасно справляется и без тебя.

— Чаще всего она ни в ком не нуждается, — признал Бенедикт.

— Даже в дружке?

— Насколько мне известно — нет, но она очень скрытная.

Он улыбнулся, вспомнив о том, что, несмотря на все усилия Аксель, он догадался о ее связи с Антоненом. И всякий раз, когда она находила какого-то мужчину привлекательным, он замечал это.

— Это необычная девушка, — добавил он вполголоса.

— Ты по-прежнему без ума, от нее, и так было всегда. Но признай, есть от чего.

— Откровенно говоря, Джервис, кем бы я был сегодня без Аксель? Ты отдаешь отчет в том, что судьба конюшни долгие месяцы зависела от этой девчонки?

Все время, пока Бенедикт был прикован к постели в клинике, он очень волновался за внучку. Он воображал ее одну на беговых дорожках — хрупкую девушку, отдающую приказы в надежде, что они правильные. После их ежедневных разговоров по телефону он плакал — от умиления или от отчаяния. Он говорил себе, что она не справится, что ей всего восемнадцать лет и она не выдержит этого бессмысленного пари, он пытался шевелить ногами, но не мог добиться ни единого движения. Он приподнимал одеяло и смотрел на свои неподвижные ступни и омертвевшие колени, а когда снова в отчаянии опускался на подушку, то порой ему хотелось пустить себе пулю в лоб.