Самая сладкая ложь - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Эльберг cтр.№ 31

— Если бы моя жена была такой красавицей, я бы не выпускал ее из дома без паранджи, и уж точно не доверял бы ее таксистам.

Константин приподнял солнцезащитные очки и снова посмотрел на Йосефа. Его взгляд скользнул по его одежде и остановился на лице.

— Прошу меня извинить, я тороплюсь. Хороших вам выходных.

Пока Йосеф приводил себя в порядок, Лия успела сварить кофе, а заодно и немного успокоиться.

Если бы моя жена была такой красавицей, я бы не выпускал ее из дома без паранджи.

Лие иногда казалось, что будь на то воля Константина — он бы не отпускал свою жену из дома даже в парандже. Совсем как в Древней Греции, где женщины-аристократки были красивыми статуями: украшали дом, были хорошо воспитаны и демонстрировали свою женственность тем, что как можно реже появлялись на людях и как можно меньше говорили.

Встреча прошла довольно-таки безболезненно для обеих сторон. В том, что Константин будет вести себя естественно, Лия не сомневалась, но поведение Йосефа ее насторожило. А еще ее огорчил — хотя и обрадовал тоже — тот факт, что об этой встрече он забыл через пять минут. Может быть, потому, что устал. А, может быть, и потому, что ему до этого не было дела.

Его жена приезжает утром с мужчиной, которого сочтет непривлекательным разве что слепой. Она одета пусть и не в вызывающее, но не в повседневное платье, которое, плюс ко всему прочему, не из ее гардероба. И светится от счастья, потому что черт знает сколько времени спустя почувствовала себя женщиной. Не каждый мужчина в таких случаях закатывает скандал, но ведь он мог поинтересоваться, будто бы между делом, как было на работе. На работе! И это при том, что сегодня выходной!

Платье Марики Лия сняла и переоделась в домашнюю одежду. Теперь она сидела за столом и оглядывала кухню. Только сейчас она заметила, как здесь не хватает женской руки. Она делала все возможное, чтобы придать квартире хотя бы малую долю уюта, но ее старания были напрасны.

У Берты на кухне все сияло чистотой. Казалось, она продумывала каждую мелочь — от написанных аккуратным почерком списков покупок, которые висели на двери холодильника, до белоснежных полотенец и расставленных в особом порядке сервизов. В раковине не было грязной посуды, стол был чистым, а скатерть — ослепительно белой. Когда Лия помогала Берте с уборкой после завтрака, то заметила крошечную записку на дверце микроволновой печи: «Пожалуйста, разогревайте еду, сэр».

Берта с такой ловкостью и кажущейся простотой управляла хозяйством, будто она не экономка в большом доме, а служанка в крошечной квартире. Лия никогда не видела, чтобы она сидела без дела, и при этом она не выглядела уставшей и потрепанной домохозяйкой. Она была аккуратно одета, причесана и накрашена, в любой момент могла выйти из дома за покупками или принять гостей. Берта успевала все — создавалось впечатление, будто в ее сутках сорок восемь часов, но отнюдь не двадцать четыре.

Больше всего Лию поражали ее отношения с Константином. Если бы не вежливое обращение «сэр» и разница в возрасте, можно было подумать, что они муж и жена. В доме существовало четкое разделение обязанностей. Константин руководил финансовыми вопросами: разбирал бесконечные чеки и счета, записывал доходы и расходы, решал, что следует купить сейчас, а что может подождать. Берта занималась всем, что связано с хозяйством. Конечно же, Константин платил ей щедрое жалование, но причина ее любви к работе заключалась не в этом. Они с Бертой были хорошими друзьями. Берту нельзя было не любить: она относилась к тем женщинам, к которым никто не остается равнодушным. Когда Лия слушала их разговоры, то улыбалась и чувствовала, что у нее на душе становится теплее.

— Вот, взгляните, сэр, — говорила Берта, когда они сидели у камина вечером, и показывала Константину наскоро собранный свитер. — По-моему, немного криво… потом сошью набело.

Константин отрывался от книги и смотрел на свитер.

— Это отличный свитер, — говорил он с видом римского императора, которому предстояло решить судьбу поверженного гладиатора. — Послушайте, Берта, а почему бы вам не связать свитер мне?

— А где те свитера, которые я вам вязала?

— Какие?

Берта откладывала свитер и пыталась сделать недовольное лицо.

— Я вам связала целых два свитера, сэр!

— Не помню! — упрямился Константин. — Это было слишком давно.

— И с чем же вы будете его носить? С костюмами?

— Можно подумать, что я ношу только костюмы!

— Но я даже не знаю, какой вы хотите свитер, сэр. Из какой шерсти…

Константин открывал было книгу, но потом снова поднимал глаза.

— Она бывает разной?

Берта со смехом отмахивалась от него.

— Да будет вам, сэр. Конечно, бывает.

— И… что теперь? — спрашивал он с сомнением в голосе. — Как ее различают?

— Ну… — Берта задумывалась, при этом украдкой глядя на Лию — та прижимала ладонь к губам, чтобы не расхохотаться. — На ощупь, сэр. И по качествам…

— То есть, я должен пойти с вами в магазин и щупать шерсть? Да вы надо мной смеетесь!

Тут женщины начинали смеяться в голос. У Берты от смеха выступали слезы на глазах.

— Значит, вот как? Вы думаете, что если я ничего не понимаю в шерсти и макраме, то надо мной можно смеяться?

— Вы знаете, что такое макраме, сэр? — спрашивала Берта, до сих пор смеясь. — Я могу сказать, что у вас уже есть ключик к женской душе!

— Точнее, его слепок, — улыбалась Лия.

— Что же, — заявлял хозяин дома глубокомысленно, — это не может не радовать.

Тайной для Лии оставалось только одно: как в эту картину вписывалась бывшая жена Константина, «госпожа», как ее называла Берта, никогда не пользуясь именем — так, будто оно было священно. Мирок одинокого мужчины и экономки, которая была для него матерью, сестрой, духовным наставником, советником и другом был велик и одновременно слишком мал, чтобы вместить в себя кого-то еще. Берта готовила еду, вязала свитера, делала уборку, говорила с ним по душам. А что в этом доме делала Марика? Покупала одежду и драгоценности, ходила в косметические салоны, танцевала в ночных клубах, гуляла с подругами, а все остальное время работала? Была ли она женщиной, которая согласилась бы идти за своим мужем куда угодно и принимать его таким, какой он есть? Мог ли он придти к ней и сказать «мне плохо», надеясь на понимание?

Лия много думала об отношениях Константина с его бывшей женой, а его рассказ только запутал ее мысли. Любила ли она его? А если не любила, что держало ее рядом с ним? Деньги? Осознание того, что ее муж целует ей ноги и готов подарить ей весь мир? Но вопрос, который мучил Лию больше всего, звучал иначе. Как человек, от одного взгляда которого подчиненные бледнеют от страха, мог терпеть такое отношение? Почему он не мог сказать ей: «Если я узнаю, что ты мне изменяешь, я тебя убью»? И она бы его послушала. Но он этого не сделал.