Бедная Настя. Книга 5. Уроки судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Езерская cтр.№ 9

— Нет денег — нет сделки! — Седой поднялся из-за стола. — Проиграл — плати, я ждать не стану.

— Деньги я отдам — слово дворянина! — выкрикнул Забалуев. — Демьян, чернила мне и бумагу! Расписку напишу. На всю сумму.

— И за старое?

— На все — что должен был, что сейчас проиграл, и перстенек этот тоже посчитаю. Вот!

Седой внимательно, по слогам, прочитал еще пахнувший свежими чернилами документ и осторожно подул на него.

— Ладно, друг, на этот раз, и он же — последний, я немного подожду. Но если опять меня провести вздумаешь, не сердись — плохо тебе будет, очень плохо.

Седой на прощанье кивнул обоим игрокам и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, выскользнул из трактира. Словно в воздухе растворился…

— Позвольте напомнить, Андрей Платонович, — вдруг спохватился управляющий, — что вы должны не только цыгану. Вы до сих пор не заплатили мне за поддельную бумагу из канцелярии императора.

— Заплачу! И тебе заплачу! — взорвался Забалуев. — На днях князь Долгорукий обещал выдать деньги на расходы.

— Смотрите, Андрей Платонович, а что, если князь Петр узнает, что ваш брак с княжной скоро будет расторгнут? Такая тайна стоит немало.

— Да ты никак шантажировать меня вознамерился?

— Судите сами, что вам выгоднее? Заплатить мне некоторую сумму за молчание или гнить в тюрьме?

Забалуев прожег Модестовича уничтожающим взглядом и велел трактирщику принести водки с ледника…

Из трактира Забалуев поехал домой. По дороге он проклинал свое невезение. Забалуев сознательно посылал Демьяна за новой колодой, чтобы от крапленых карт уберечься, а вышло еще хуже. Это меня цыган сглазил, убеждал себя Андрей Платонович. И теперь он всем был по уши должен! Даже этот собака Модестович, и тот свое запросил. Но ничего, он еще всем покажет — он расплатится, со всеми расплатится, и с княгинюшкой этой сумасшедшей, и с семейкой ее мерзопакостной, и с цыганом…

Сторож хотел рассказать ему что-то, но Забалуев и слушать не стал — оттолкнул и бросился в комнаты. В спальной под комодом был у него тайник — в нем Забалуев хранил фальшивые ассигнации. Их он выиграл у одного рисовальщика, с которым свела его судьба. Как потом оказалось, деньги те были не случайные — заказ на них шел с самого верха. Да вот только художник имел неосторожность сесть за карточный стол в придорожном трактире, куда любил наезжать Забалуев.

Разобравшись, что за деньги, Андрей Платонович не на шутку струхнул, но избавляться от них по спешке не стал. А когда за ним пришли, на святой иконе побожился, что сжег богопротивные деньги, и для вящей убедительности продемонстрировал остатки двух-трех действительно сожженных купюр. Забалуев догадывался, что Бенкендорф ему не поверил, но с тех пор между ними установилось вполне официальное соглашение — Забалуев время от времени выполнял поручения по линии Третьего отделения, а Бенкендорф прикрывал «чудачества» своего подопечного.

И вот пришла пора бумажкам этим поработать. Забалуев был уверен, что жадный Модестович сразу в подлинности ассигнаций не разберется — спрячет подальше в укромное место и будет беречь на черный день. Хотя, опасность, конечно, оставалась — Шулер и сам баловался подделками и глаз имел наметанный. А вот цыгана провести, конечно, труднее. Но ведь цыгану деньги можно и не отдавать, а так — заманить и.., будь, что будет!

Модестович, как и ожидал Забалуев, поначалу заволновался, увидев Забалуева на пороге кухни, где управляющий по обыкновению столовался у Варвары после барского обеда. Модестович оглянулся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, кивнул вошедшему.

— Вы почему так открыто? Вдруг кто увидит? Подумают, что у нас с вами заговор какой.

— Да я осторожно, Карл Модестович. Вот, должок вам отдать.

— С чего такая щедрость, Андрей Платонович? — растерялся управляющий, развернув упакованный в газету небольшой сверток.

— Хочу, чтобы вы купили себе поместье, ни в чем себе не отказывали и уехали на родину, как можно скорее. Ни с кем не прощаясь, ни с кем не разговаривая.

— Вы как будто избавиться от меня хотите, Андрей Платонович?

— Что вы, Карл Модестович! — бросился успокаивать его Забалуев. — Я только с долгами рассчитаться желаю, чтобы тяжесть на душе не держать.

— Уж больно красиво говорите…

— Но я могу деньги и обратно забрать, — Забалуев протянул руку к свертку, словно хотел вернуть его, но Модестович быстро подгреб пачку под локоть.

— Что дано, то дано!

— Да не бойся, я-то не передумаю! А вот ты с такими деньгами долго здесь не рассиживался бы, неровен час, украдут! Народ у нас в России, сам знаешь, какой! Оглянуться не успеешь — останешься без всего! Где потом еще столько найдешь? — уходя, «по-дружески» предупредил Забалуев.

— За меня не волнуйтесь! — отмахнулся управляющий. — Свое не отдам. Так приберу, что никто не найдет. Даже вы!

Забалуев усмехнулся — другого он и не ждал. Теперь оставалось договориться с цыганом. И Забалуев поспешил в табор, переодевшись на всякий случай в карете. И когда он вышел из нее у опушки леса, где по-прежнему стояли цыганские кибитки, то кучер хозяина не узнал. Забалуев закутался в длинную доху и глубоко надвинул на лоб разноцветный бабий платок. Ни дать ни взять — старуха-попрошайка. Кучер потихоньку перекрестился — «Свят, свят!», но Забалуев так зыркнул на него исподлобья, что у того слова в горле вмиг заморозило.

Неожиданное появление «старухи» — от дальней кибитки мальчишка прибежал, сказал, что ждет его какая-то бабка у околицы, Седого встревожило. Но потом он разглядел за маскарадом знакомое лицо и немного успокоился. А когда Забалуев подал ему сверток с деньгами, усмехнулся и покачал головой.

— Видать, здорово тебя припекло, если открыто приехать побоялся! Но долг сполна привез, — с видимой радостью перебирая ассигнации, заметил Седой.

— Не твоего ума дело! — отрезал Забалуев. — Расписку мне верни! А то, я тебя знаю, еще подкинешь ее дружку своему, князьку столичному.

— Наверное, так и следовало бы сделать, — кивнул Седой. — Да мне деньги больше, чем правда, нужны. Засиделись мы здесь с тобой, пора в теплые края выбираться. Дорога зовет!

— Вот и хорошо, что уезжаешь! Краж в уезде меньше станет, мне — почету больше.

— Нехороший ты все-таки человек, черная душа!

— А ты меня не стыди! Сам-то — смошенничал тогда в трактире?

— Да как ты смеешь! — вскинулся Седой.

— Ладно, ладно, не кипятись, я же по-доброму пришел.

— То-то и подозрительно, что ты — и по-доброму! Но это меня не касается. Что расплатился — хвалю, и на том — прощайте, барин! Держи свою расписку.

— Эй, ты куда? — всполошился Забалуев, видя, что Седой направился назад, к табору. — А перстенек-то забыл? За него тебе тоже уплачено.