Бедная Настя. Книга 5. Уроки судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Езерская cтр.№ 43

— Благодетельница! — издевательски рассмеялась Полина. — Мне твоя забота не в радость. И заступаться за меня не смей! Противно мне помощь от тебя принимать. Всюду ты мне поперек горла!

— Зря ты так, Полина, — растерялась Анна. — Я зла никому не желаю. Я объяснить тебе хочу — даже мне дорожка на сцену не открылась. Поманило, поблазнило счастье, и — все.

— Конечно! Куда уж нам, простым смертным! Если королеву к императорской сцене не подпустили, то чего нам, дуракам холопам, мечтать!

— Прости меня, пожалуйста, я совсем не то хотела сказать!

— Может, у меня таланта поменьше, чем у тебя, — зло фыркнула Полина. — Но сидеть сложа руки я не буду и своего добьюсь!

— Послушай… — Анна пыталась остановить Полину, но та оттолкнула ее и бросилась прочь из гостиной.

Анна развела руками. Очевидно, Полину изводила ревность. Анна вздохнула — неужели это и есть ее судьба? Полина как будто привязана к ней с самого детства, вот только ей, бедной, досталось все плохое, от чего уберегла Анну любовь старого барона. За то, что Анне позволялось, Полину наказывали. Того, что было Анне дано, Полина была лишена — почти родительской ласки и заботы Корфа, благородного воспитания. Анна не знала домашнего труда и читала господские книги. Полину же и за помоями гоняли, и грамоту она освоила с трудом и слишком поздно. Анна на сцене играла героинь — Полине доставались мелкие рольки, а чаще она вообще стояла «у воды». Вся ее жизнь, по сравнению с Анниной, оказалась с точностью до наоборот, словно отразилась в кривом зеркале, где правда становится кривдой, а красивое — уродливым. И хотя внешне Полина была заметнее и статнее Анны, она скорее пугала, чем притягивала.

Анна оглянулась — в доме стояла тишина. И он напомнил ей заколдованное царство. Как будто по воле злого волшебника оно погрузилось в бесконечный сон, пробудить который могла лишь любовь. Но любовь ушла из этого дома вместе с Иваном Ивановичем. Анна прошла по гостиной — все, как и прежде, все на своих местах… Тот же рояль, тот же диван, за которым любил сиживать старый барон, когда она музицировала для него. Шкаф и стол с вазой для цветов. Вот только цветы уже давно никто сюда не приносил. И больше никто не играл с тех пор на рояле. Анна подошла к нему и, присев на банкетку, открыла крышку.

Анна взяла первый аккорд и испугалась — в нежилой тишине звуки поначалу гулко рассыпались пугающим эхом. Она вздрогнула и опустила руки, но потом снова прикоснулась к клавишам. Звуков стало больше, и они заполнили гостиную, пробудили ее. Анна выбрала Моцарта. Иван Иванович любил изысканную простоту его мелодий и называл его музыку мажорной, праздничной. Моцарт был ему по душе — легкий и жизнелюбивый, торжественный, но без излишнего пафоса, строгий, но без угнетающего душу менторства. Корф называл Моцарта сказочником и считал его музыку волшебной…

Диссонансом громко и противно скрипнули створки двери. Анна смутилась и перестала играть. Она обернулась и посмотрела на вошедшего.

— Никита? Что случилось на этот раз?

— Я помешал, прости… Но Полька, как дурная, вылетела из дома. И что с ней такое творится!

Никита был бледен. Все это время он стоял за дверью и слушал, как Анна играет. Никита боялся пошелохнуться. Звуки завораживали его, как будто заговаривали, отгоняя плохое прочь — от него, от Анны, от этого дома, из этого мира.

— Это я виновата, — с грустью кивнула Анна. — Хотела помочь ей, а вышло иначе — зря обидела.

— Да разве ты можешь кого обидеть! — покачал головой Никита. — Видать, растревожила она тебя. Но ты лишнюю вину на себя не бери, лучше вспомни, сколько раз она тебя ни за что обижала. Сколько ты от нее натерпелась! Пусть теперь сама попробует и поймет, каково это.

— Как может полегчать, если ты другому больно сделал? Нет, Никита, мне от собственной грубости еще больней!

— Ох, и маешься же ты! Послушай, а, может быть, тебе еще раз написать князю Оболенскому?

— Нет, — покачала головой Анна. — Не хочу прослыть бездарной да еще и навязчивой!

— Так ведь давно уже должны были сообщить, на какое время назначено прослушивание! — воскликнул Никита.

— А, может быть, господин Оболенский вообще передумал.

— Что же он тогда за директор, если у него сегодня одно на уме, а завтра — другое?! — возмутился Никита.

— Вдруг после нашего разговора там, в имении, он решил, что для меня сцена — не самое главное в жизни?

— Нет! Все знают, что ты мечтаешь стать актрисой. И Иван Иванович так хотел. А давай я побегу к князю, разведаю чего…

— Что ты, что ты! — замахала на него руками Анна. — Негоже так! Стыдно на глаза лезть. Ждать буду, пусть судьба сама распорядится, как положено.

— И где ты только силы берешь, чтобы все терпеть да обиды сносить? — вздохнул Никита и, заглядевшись на нее, вдруг потерял самообладание. — Аня, милая ты моя…

— А вот это ты зря, Никита, — тихо сказала она, отстраняясь от его объятий. — Говорили мы уже с тобой, не стоит душу попусту ворошить…

Никита хотел возразить ей, но в гостиную степенно вошел Матвеич и торжественно произнес:

— Письмо. Анне Платоновой. Лично.

Анна тут же бросилась к нему и взяла с серебряного подноса продолговатый конверт. Она не решилась раскрыть его сразу и с повлажневшими от волнения глазами оглянулась на Никиту.

— Наконец-то, дождались! — выдохнул он. — Читай! Читай скорее!

Анна улыбнулась и вскрыла ножичком конверт. Потом она достала и развернула присланную из Дирекции театров бумагу и прочитала письмо… Ножик выпал из ее рук, Анна покачнулась. Матвеич поддержал ее под локоть и неодобрительно покачал головой — упавший ножик едва не повредил паркет.

— Мне отказано… — прошептала Анна. — Господин Оболенский не желает даже прослушать меня!

— Этого не может быть! — воскликнул Никита.

— Увы… — развела руками Анна. — Впрочем, я сама виновата…

— Ты тут ни при чем! — настаивал Никита. — Мы прямо сейчас поедем к князю Оболенскому и сами спросим его, почему он передумал. Я не верю этому письму! Я помню, как ему понравилось твое пение… Ты рождена для сцены. Когда ты играешь, сердце замирает. Это все несправедливо, не правильно!

— Никита! — остановила его Анна. — Не вини никого. Я и сама не знаю, что со мной происходит. И, быть может, князь почувствовал эти перемены. Это прежде мне ничего, кроме сцены, не надо было, а сейчас…

— Это вольная, — покачал головой Никита. — Я знаю, я сам это испытал. Первое время все не мог решиться — куда идти, что делать… И к старому возврата нет, и будущее кажется таким неясным и пугающим. Поверь, это пройдет. Ты потом не простишь себе, что отказалась от своей мечты.

— А моя ли это мечта, Никита? — Анна вздохнула. — Да, мне нравится играть, свет рампы манит меня. Но это то, что мне внушил Иван Иванович, он передал мне свою любовь к театру. Он хотел, чтобы я стала актрисой. И это ради его памяти я приехала сюда.