В приливе ярости Кортни попыталась закричать, но издала лишь сдавленный низкий вой, который не был похож даже на слабый свист и только причинил боль ее горлу. Она дергалась и вертелась, испытывая крепость своих уз, но это закончилось лишь тем, что теперь усилилась пульсирующая боль в плечах и ногах.
Тяжело дыша, Кортни снова легла. Чудилось ли это ей или на самом деле глухой рокот накатывающегося прибоя раньше звучал ближе? Неужели Баллантайн перенес ее через гребень холма, окружавшего бухту? Лес был слишком густым, сквозь него нельзя было ничего увидеть, и он не позволял определить, находились ли корабли в пределах видимости или, быть может, даже на расстоянии окрика.
Кортни решила, что теперь уж точно убьет Баллантайна. Если она когда-нибудь освободится и у нее будет возможность, она убьет его за то, что он так подло с ней обошелся! Как она могла быть такой слепой и такой глупой, чтобы думать, будто он не станет использовать ее в своих целях?
После еще нескольких минут бурной деятельности по освобождению самой себя от пут ей пришлось потереть болевшую руку о торчащий корень дерева. Когда досадная боль отступила, Кортни почувствовала, как тонкий кожаный ремешок стягивает ей предплечье под черным шелковым рукавом. Затаив дыхание, Кортни напряглась и, неуклюже изогнувшись, пробралась двумя пальцами под манжету и стала выталкивать на свободу из ножен тонкую рукоятку кортика. Она с трудом поверила, что Баллантайн мог так оплошать – оставил ее, не обыскав и не забрав оружие, но теперь радовалась его тупости.
Несколько минут у нее ушло на то, чтобы перерезать кортиком матерчатые путы на запястьях, и еще секунда на то, чтобы быстро вытащить кляп и закрыть наконец рот. Она потрогала опухоль на левой скуле, а языком нащупала в глубине рта острый край зуба, сломанного сильным ударом.
Быстрым резким движением она разрезала путы на лодыжках и вскочила на ноги. Злость окутала ее, словно ледяная накидка, но это оказалось очень кстати, так как очистило ее голову от всех нежных и глупых мыслей и заставило посмотреть правде в глаза.
Баллантайн снова использовал ее – хладнокровно и бессердечно, как всегда: на «Орле» – чтобы удовлетворить физическую потребность и остановить Сигрема; после сражения – чтобы добиться доброго отношения к своим людям; накануне вечером в каюте – чтобы доказать свою власть над ее телом, посмеяться над ней и отвлечь, что дало ему возможность выкрасть из каюты оружие и бог знает что еще. А потом он предоставил ей право выставить себя круглой дурой: она помогла ему бежать, выдала ему имя человека, которого его послали найти, и сделала все, чтобы он мог потребовать выкуп у Гаррета. Нет сомнения, что в этот самый момент он стоит, самоуверенный и надменный, в каюте Гаррета, требуя отпустить его людей в обмен на жизнь Кортни Фарроу.
Гаррет!
Это имя оживило еще одно воспоминание. Оно напомнило ей о разговоре с Дэви перед появлением Баллантайна. Донн подозревал в предательстве Гаррета!
Думая об этом, Кортни быстро поднималась к гребню холма, путаясь босыми ногами в густой траве. Внизу, в радужном сиянии, лежали бухта и два спящих корабля. Она смотрела на силуэты мачт и снастей, и ее мозг отказывался согласиться с тем, что Гаррет Шо предал Дункана Фарроу. Шо был честолюбивым и беспощадным, умным, коварным и опасным во всех отношениях – но не был предателем.
И все же Гаррет был близок к Дункану и всегда точно знал его планы. Устроить тщательно продуманную ловушку в заливе у Мокнины ему было бы легко – так же легко, как сообщить американцам, когда лучше всего напасть на Змеиный остров. Баллантайн сказал, что предателя знали только по кличке. Все корсары придумали себе клички еще много лет назад, когда воевали с французами, – Дункан, Эверар... Гаррет. Гаррет был известен как Кобра. Не это ли имя собирался открыть ей янки?
Боже, она так устала от этой войны! Ей следовало послушаться совета Сигрема и отправиться в Америку. Если бы Дункан был жив, он бы сделал то же самое. И если он жив, он сумеет разобраться и с Гарретами, и с Баллантайнами, и тогда она больше не будет чувствовать себя такой несчастной и одинокой и снова окажется в безопасности.
«Найди Дункана», – приказал Сотрем. Этот преданный ее отцу гигант знал, как знала и Кортни, что янки со всей своей флотилией не способны взять в плен Дункана Фарроу, а уж тем более повесить.
Глубоко вздохнув, Кортни оглянулась назад. С того места, где она стояла, была видна поблескивающая полоса прибоя вдоль протянувшегося на запад берега. На западе лежали Танжер, Касабланка, Марракеш. В этих трех портах ее отца хорошо знали; у нее не будет трудностей при покупке билета на корабль через Атлантику – торговые суда отправляются практически каждый день. А оказавшись в Америке, она могла бы...
Внезапно тишину ночи нарушил рев, и Кортни от изумления открыла рот. Палуба американского фрегата дрожала; мачты и реи тряслись, как руки у парализованного старика... а затем палубный настил вспучился, поднялся и разлетелся в щепки. Куски дерева и парусины полетели к небу в вихре пламени, светящиеся снаряды, разрываясь, выбрасывали в небо горящие обломки. Чтобы заглушить гул, Кортни непроизвольно закрыла руками уши и повернулась спиной к взрыву, когда волна горячего сухого воздуха достигла берега. Крики, стоны и звуки оружейных выстрелов раскололи остатки тишины, и, как по волшебству, палуба ожила, наполнившись бегущими людьми. Они прыгали за борт и, обезумев, плыли к берегу; они ныряли в холодную воду, чтобы погасить пламя, жадно облизывающее их одежду и кожу. Многие плыли к «Ястребу», но оттуда тоже раздавались крики и выстрелы.
Плохо соображая, что делает, Кортни побежала вниз по склону. В соседних зарослях она услышала голоса людей, бегущих в противоположном направлении, и поняла, что это убегают американцы. Они были так близко, что ей пришлось метнуться в сторону и спрятаться в густом тростнике, чтобы ее не заметили. Ее сердце билось так быстро, а кровь так горела от избытка адреналина, что ей понадобилась целая минута, чтобы осознать, что опасность исходит не только от американцев. В стороне, на расстоянии менее десяти футов от Кортни, один из матросов «Ястреба» гнался за мальчиком. Она с ужасом узнала Малыша Дики, который пытался убежать от корсара.
Выскочив из-под покрова кустов, Кортни бросилась к ним. Она оказалась рядом в тот момент, когда волосатая рука схватила Дики за локоть и остановила сильным рывком. Револьвер, который держал мальчик, вылетел у него из руки и упал на землю у ног Кортни.
– Остановитесь! – закричала она. – Не трогайте его! Кулак корсара был занесен, и лезвие ножа холодно поблескивало за поясом. Узнав Кортни, пират нахмурился.
– А? Не трогать его? Маленький негодяй ранил меня! Вот взгляните! – Он указал на ранку на ребрах, чуть больше обычной царапины.
– Он ведь совсем ребенок, отпустите его. Если вам нужно доказать свое мужество, можете выбрать любого из нескольких дюжин взрослых мужчин.
Корсар злобно прищурился, а его рука все сильнее сдавливала руку мальчика, пока большие карие глаза не закатились и Дики не задрожал от боли. Окинув взглядом фигуру Кортни, корсар с усмешкой отшвырнул Дики и шагнул к Кортни.