Безоглядная страсть - читать онлайн книгу. Автор: Марша Кэнхем cтр.№ 34

Что только ни пробовал Ангус — и ликер, и виски, и бренди, и сигару, — ничто не помогало ему избавиться от тошноты. И дело было не в ужине — осетр был великолепен, такой нежный, что резать его можно было вилкой, без ножа. Дело было в компании, собравшейся в этот вечер за столом. Впрочем, рассудил Ангус, даже и не в ней — просто в том дурном настроении, от которого он никак не может избавиться уже несколько дней. Чтобы дать выход своей раздражительности, вчера он даже приказал выпороть денщика, плохо оседлавшего его лошадь. Но и это не помогло, хотя и значительно подняло авторитет Ангуса в глазах сослуживцев.

Да чего еще можно было ожидать от них? Генерал Генри Хоули, ветеран нескольких войн, например, давно известен своим жестоким обращением с подчиненными. Дня не проходило, чтобы он не приговаривал хотя бы одного человека к наказанию розгами — от минимума в двадцать пять ударов до максимума в три тысячи. Куда бы ни прибывал Хоули, в первую очередь он воздвигал там виселицы — ничто, считал этот солдафон, не поддерживало дисциплину так, как их вид. В Эдинбурге, например, эшафот был сооружен на главной городской площади, ибо власть Хоули распространялась не только на солдат, но и на горожан.

Торговцев, заподозренных в помощи якобитам, привязывали к позорному столбу, и горожанам разрешалось плевать им в лицо и забрасывать тухлыми овощами. Заподозренных в саботаже либо запарывали до полусмерти, либо вешали.

Следуя примеру Камберленда, Хоули категорически запретил в своем гарнизоне азартные игры и строго следил за тем, чтобы в лагерь не проникало ни одной женщины, будь то проститутки или маркитантки. Да и вне лагеря солдатам не разрешалось удовлетворять свои плотские потребности.

На офицеров эти правила, разумеется, не распространялись. Многие из них делили тяготы военной жизни с женами или любовницами — глядя на их шелка, жемчуга и соблазнительные декольте, трудно было поверить, что страна охвачена войной. Офицеры могли беспрепятственно ворваться в дом любого жителя или реквизировать все, что им приглянется в любом количестве.

Ангус квартировал в весьма симпатичном доме из серого кирпича, из окон которого открывался живописный вид на старинные шпили и башни шотландской столицы. Особенно хорош этот вид был по утрам, когда восходящее солнце бросало первые косые лучи на зубцы старой крепости. Комендант крепости, старый полковник Гест, так и не сдал ее якобитам, несмотря на три месяца блокады. Принц Чарльз в тот момент не обладал достаточным количеством пушек, чтобы решиться взять крепость штурмом, и в конце концов якобитам пришлось отступить.

Зато, когда в город прибыл Хоули, Гест с помпой распахнул перед ним ворота старой крепости. Хоули же в знак заслуги Геста перед британской короной перевел его из гарнизонного барака в главный дворец города, самолично распорядившись городским имуществом.

Поскольку Ангуса не сопровождала ни жена, ни любовница, вместе с ним поселили тоже одинокого майора Уоршема. Ангус подозревал, что такой сосед выбран для него не случайно. Но как бы ни шпионил Уоршем за Ангусом, уличить его в чем-нибудь неблаговидном он при всем желании не смог бы.

Поведение же самого майора отнюдь не отличалось благопристойностью. Так, обосновавшись в Эдинбурге, Уоршем первым же делом пригласил к себе из Инвернесса Адриенну де Буль. Несмотря на то что официально та жила в другой части города, Ангус очень часто по утрам обнаруживал Уоршема за чаем в компании полуодетой Адриенны. Поначалу красотка делала вид, что смущена, но вскоре и вовсе перестала стесняться.

С тех пор как Ангус покинул Инвернесс, он ни разу не получал вестей от Энни. Написала бы хоть из вежливости, по-прежнему ли она живет в доме свекрови. Наконец, послав денщика в Драммур-Хаус за какими-то вещами, Ангус был немало удивлен, когда тот вернулся с вестью, что леди Энни не живет-де ни дома, ни у свекрови, а, забрав едва ли не все свои вещи из Моу-Холла, переселилась в Данмагласс.

Такого Ангус не ожидал даже от своей взбалмошной жены. Его и самого порой заносило, но он всегда умел контролировать свои слабости. Главной же слабостью Ангуса Моу, которую ему было труднее всего контролировать, оставалась безудержная любовь к собственной жене. Ради безопасности Энни Ангус готов был пожертвовать и карьерой, и богатством, и интересами клана, хотя, разумеется, никогда не признался бы в этом ни Лудуну, ни Форбсу.

Уоршем, слава Богу, больше не распространялся о своих подозрениях по поводу связи Энни с бунтовщиками, хотя было ясно, как день, что майор ни на секунду не поверил словам Ангуса, что в памятную ночь он пьянствовал у себя дома с Макгиливреем. Впрочем, как бы то ни было, прямых доказательств связей Энни с мятежниками или похищения ею бумаг у Уоршема все равно не было. Ангусу и самому было трудно поверить, что причиной того, что шесть тысяч голландцев вдруг круто развернулись и отправились домой, был не кто иной, как его собственная скромная жена.

Разумеется, слухи о том, что Макгиливрей и Макбин сколотили отряд повстанцев и возглавляет этот отряд отчаянная рыжая амазонка, доходили до Эдинбурга, но это были всего лишь слухи. Как знать, может быть, это такой же вымысел, рассчитанный на запугивание врага, как и французский флот, якобы высадившийся у берегов Шотландии. С момента отступления англичан из Дерби правительство не располагало точными сведениями ни о численности якобитов, ни об их местонахождении. Лорд Джордж Мюррей был известен тем, что рассылал повсюду перед собой гонцов, распространявших сильно преувеличенные слухи о численности войска. Позднее, когда выяснялось, что численность армии принца на самом деле не превышала, скажем, пяти тысяч, английские генералы, ретировавшиеся со своими куда более многочисленными войсками, выглядели идиотами.

Число якобитов тем не менее с каждым днем росло, а Хоули тем временем сидел в Эдинбурге, ничего не предпринимая. Подобное поведение генерала могло показаться странным, но Ангус подозревал, что Хоули нужна не просто победа над принцем, а блестящая победа. Чем больше будет у принца армия, тем большая слава ожидает генерала, если он уничтожит его.

В глубине души Ангус смеялся над такой самоуверенностью генерала. Поражение под Престонпаном должно было научить Хоули, что с бунтовщиками шутки плохи. Пожалуй, единственным человеком, который мог бы переубедить упрямого генерала, был Гамильтон Гарнер. Тогда, под Престонпаном, Гарнер сражался до последнего, хотя это стоило ему половины его драгун…

— А, вот вы где, Макинтош!

Ангус ругнулся про себя: только ему удалось улизнуть незамеченным с. ужина, чтобы здесь, в уединении библиотеки, дождаться бала, где, как он надеялся, веселая музыка и вид нарядных красавиц поднимут ему настроение, как снова этот идиот…

— Любуетесь портретами предков нашего принца? — Уоршем имел в виду портреты, висевшие на стенах галереи. Aнгyc разглядывал один из них — прапрабабку принца, пошедшую в историю под именем Марии Кровавой.

— Да, — взгляд Уоршема последовал за его взглядом, — незаурядная, если верить летописям, была женщина! Чем-то она даже похожа внешне на вашу супругу — глаза, рот. Вы не находите, Гарнер?