Наследник Клеопатры - читать онлайн книгу. Автор: Джиллиан Брэдшоу cтр.№ 103

– Мне интересно, – обратился к нему император, – что ты сделал с Птолемеем Цезарем?

– Простите, государь? – удивился Ани.

– Он утверждает, что именно ты раскрыл для него, что такое совесть. Ты назвал его «мальчиком», и он тут же смирился. А ведь он Лагид! А может, и Юлий тоже, несмотря на то что я отрицаю это. Но сомневаться в том, что он Лагид, не приходится. Он умолял пощадить тебя, умолял богов быть свидетелями, и, по всей вероятности, они действительно касались его, потому что я не могу себе представить, чтобы Лагид так унижался перед кем-то, не говоря о том, чтобы ради кого-то.

– Никто не желает зла своим друзьям, господин. Арион... – Ани заколебался.

– Его зовут Птолемей, – поправил его Октавиан.

– Я знаю его под этим именем, господин. Я думаю, что у Ариона было очень мало друзей, и поэтому он так дорожит теми, кто у него все-таки есть. Если хотите знать правду, господин, то мне кажется, что в своей прежней жизни он был глубоко несчастен.

Ани вновь осекся. Похоже, он сказал лишнее. Арион-Цезарион был все-таки сыном царицы и бога. До этого лета этот зал, этот дворец, этот город и все Египетское царство принадлежали ему. Однако Ани все же осмелился продолжить:

– Юноша рассказывал, что никто никогда не помогал ему, не ожидая чего-то взамен, и что он никому не доверял, потому что льстецы подобны червям, съедающим заживо твое сердце. Похоже, его мать считала, что ребенку пойдет на пользу увидеть человека, страдающего проклятой болезнью, с раскроенным черепом и еще живого. Одно это говорит мне, что она была кем угодно, но не женщиной. Может быть, это хорошо для ребенка, но уж точно не для такого, как Арион.

– Какого «такого»? Ани пожал плечами.

– Чувствительного, с богатым воображением и очень вспыльчивого.

– Ты так говоришь, будто приходишься ему отцом. Ани почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Я знаю свое место и знаю, кто он. Но я нашел его раненого и абсолютно беспомощного, я ухаживал за ним и переживал за него. И... возможно, вы правы: я чувствую к нему что-то вроде отцовской любви. Моя дочь ненамного младше него. Если это звучит дерзко, простите меня: я ничего не могу с этим поделать, Я же не знал, что он царь.

– Думаю, ты стал бы для него прекрасным отчимом, – добродушно усмехнулся Октавиан. – Но только не при дворе Клеопатры. Ты был бы жестоко наказан царицей за дерзость.

– О Изида! Я не настолько дерзок. Я не принадлежу к тем людям, которых приглашают во дворец, разве что на задний двор, ближе к хозяйственным постройкам.

– Клеопатра была необыкновенной женщиной. Даже под конец жизни, находясь в плену, она вызывала искреннее восхищение. Когда она заходила в комнату, все остальные рядом с ней казались блеклыми. Величественная женщина. Я никогда не желал ее смерти на самом деле. Конечно же, не думаю, что с ней приятно было иметь дело. И в качестве матери такую женщину мне сложно представить. Она никогда бы не допустила, чтобы кто-то из приближенных был ей подстать. Мне кажется, ты прав у Цезариона действительно была несчастная жизнь. Болезнь сама по себе – уже тяжкое горе. Я помню, как мучился мой дядя.

Теперь еще и дядя... Ани подозревал, что на этот раз он таки имеет в виду Цезаря. Египтянин еще раз задался вопросом, с чего это император захотел поговорить с ним по душам.

– Он рассказывал, что во время приступов к нему возвращаются страшные воспоминания, – робко произнес Ани. – И так все время.

– Мой дядя тоже страдал этой болезнью, – негромко вымолвил Октавиан. – После приступа он обычно приходил в себя и начинал рыдать. – Император посмотрел в глаза Ани и еще тише продолжил: – До чего же странно, что Цезарион напоминает мне моего дядю, точнее моего отца – ведь он меня усыновил. По правде сказать, он навсегда для меня останется троюродным дядей Юлием. Воспоминания нахлынули на меня, когда Цезариона принесли во дворец. Он еще не пришел в сознание после приступа. Марк и Арей спорили между собой, что с ним, и, когда юноша очнулся, я уже знал ответ на этот вопрос, потому что неоднократно видел Юлия Цезаря в таком же состоянии. Своим поведением юноша похож на Юлия. Смотрит на тебя, словно только что спустился с Олимпа... И этот гордый взгляд, когда его переполняют чувства. Однако той утонченности, которая была присуща его матери, у него нет. Все-таки ты прав, говоря, что он был несчастен.

Последовало молчание, затем Ани неуверенно спросил:

– Господин, что вы собираетесь делать с мальчиком?

Он не столько хотел это знать, сколько понимал, что ему нужно это знать. Но при этом Ани чувствовал, что по какой-то необъяснимой причине Октавиан хочет, чтобы он, именно он, задал ему этот вопрос.

– Оставлять его в живых слишком опасно, – тут же ответил Октавиан. – Ты называешь его мальчиком, но, когда мне было столько же лет, сколько ему сейчас, погиб мой дядя и меня объявили его наследником. Многие – в том числе Марк Антоний – думали, что я слишком молод, и не собирались принимать меня всерьез. Но все они жестоко ошиблись.

– Но вы же слышали, что Арион не хочет соперничать с вами, – осмелился возразить Ани, взвешивая каждое слово и остерегаясь, чтобы его снова не назвали наглецом. – Государь, вы ведь не против, если он бесшумно исчезнет. И он мечтает о том же. Птолемея Цезаря уже месяц как нет в живых. Разве вы не можете сказать, что Арион – обыкновенный юноша, который просто похож, на покойного царя. Никто никогда не поверит, что сын Клеопатры стал торговцем на Красном море.

Октавиан, усмехаясь, посмотрел на египтянина.

– Ты действительно похож на моего отчима. Он тоже до последнего стоял на своем. Я вижу, что ты все еще хочешь, чтобы этот юноша стал твоим партнером. Он что, спал с твоей дочерью?

Кровь снова прилила к лицу Ани.

– Нет, – коротко ответил он. – Насколько мне известно, нет. Мелантэ – порядочная девушка. – Ани вздохнул и признался: – Мне очень жаль, что моя дочь вообще с ним повстречалась, потому что она уж точно не захочет его отпускать.

Октавиан снова посмотрел на нож, который продолжал держать в руках, и начал им поигрывать.

– Вот что я тебе скажу. Когда Цезарь объявил меня своим преемником, мой отчим уговаривал меня отказаться от престола. Он говорил, что меня или сметут с пути, или убьют в борьбе за престол, или вся эта бесконечная вереница обманов, жестокости и измен, на которые мне придется пойти самому, чтобы достичь успеха, разрушат в конечном итоге мою душу. Я очень любил Филиппа и внимательно прислушивался к его советам. Мне кажется, что он был очень мудр, о чем свидетельствуют сказанные им слова. Моя душа еще не совсем умерла, но я вижу, как постепенно я утрачиваю то, что всегда считал главной ценностью: вот я поступился принципами, вот расстался с сокровенной надеждой, а вот и кого-то предал...

– Вы хотите пощадить его, – твердо сказал Ани, внезапно осознав, для чего его здесь оставили.