За спиной - двери в ад - читать онлайн книгу. Автор: Анна Данилова cтр.№ 54

Было два часа ночи, все спали, в доме было очень тихо. Сколько уже таких бессонных ночей она провела в этой кухне, глуша кофе и выкуривая одну сигарету за другой? И как долго она может еще жить в этом непрекращающемся стрессе?

Нина заварила себе ромашковый чай, встала у окна, наблюдая танцующие длинные тени от редких проезжающих машин за воротами дома. Она хотела покоя. И больше ничего. Все остальное у нее уже было.

Она стала бояться зеркал, своего отражения. Знала, что подурнела, что похудела, что еще немного и Арман насильно поведет ее по докторам…

Она налила себе чаю в большой бокал, положила туда мед, размешала и сделала несколько глотков. Затем по привычке, установившейся в последнее время, достала из буфета томик Поля Элюара. Любимые стихи Армана. Интересно, знай она раньше, насколько утонченный у ее мужа вкус, насколько Арман выше ее и одновременно далек от нее, вышла бы она за него замуж или нет? Конечно, вышла. Толкаемая в спину здоровым авантюризмом и желанием устроить свою жизнь. Честно ли это по отношению к Арману? Не великодушнее ли было отказать ему, предоставив ему возможность жениться на женщине его круга? Тогда бы и отношения Армана с родителями не пострадали…

Без особенных церемоний на этой земле

Бок о бок с людьми, которые в гуще уютных несчастий,

И в непосредственной близости от истинного пути,

И во прахе серьезнейших дел

Сохраняют полнейшее благодушие и невозмутимость.

Я устанавливаю отношения между мужчиной и женщиной…

Прах серьезнейших дел… Или прах надежд? Бедный Арман, как же он был несчастен с ней все эти годы! Почему она не чувствует себя обязанной отблагодарить его за любовь и преданность ей? Как могло случиться, что он так и не стал близким ей человеком… Но как же так? Нет, это неправда!

Нина закурила еще одну сигарету, открыла окно. В кухню полился аромат влажной садовой земли, ночных фиалок.

Гарантии. Вот что ей нужно. Гарантии, что он не бросит ее, не станет презирать, что он все поймет и поддержит ее, а может, и поможет. Причем реально. Даже если для этого придется полететь в Москву.

Но при мысли о Москве ей сразу стало плохо. В чашку с чаем она плеснула коньяка. Прекрасного фамильного коньяка – Lemoine.

Между расплавленным солнцем и гудением улья

Между зачарованными пещерами и снежной лавиной

Между смехом взахлеб и синевой под глазами

Между геральдической птичкой и звездочкой чеснока

Между свинцовой проволокой и завыванием ветра

Между муравьями подле колодца и выращиваньем

Малины…

Снова слезы. Похоже она стала законченной неврастеничкой. А жизнь вокруг так прекрасна, она живет в Париже, у нее есть машина, и они с Патриком могли бы каждый день куда-нибудь ездить, обедать в маленьких бистро или дорогих ресторанах, они могли бы отправиться куда-нибудь вдвоем, пока Арман работает, в любую страну мира, на любой курорт, чтобы понежиться на пляже, поплавать, порадоваться представившейся возможности жить так, как хочется…

Да вот, хочется послушать, как гудят ульи, размять в молоке свежую малину, расхохотаться во все горло от смеха, как это было с ней в ее прежней, очень далекой жизни.

Вот интересно, как зима может быть франтоватой? Вероятно, она бывает такой, когда вокруг снег и все нарядно, когда все вокруг словно в роскошных шубах, а на деревьях пышные снежные шапки, а на голых ветках кое-где остались остекленевшие от льда ягоды рябины, как драгоценные запонки… Какой странный этот поэт Элюар…

Стихи стали ее раздражать. Слишком заумные, словно насмешка над ней, над ее необразованностью и отсутствием фантазии, утонченности и интеллигентности… Хотя знает ли Арман, что она не такая, какой хочет казаться? Понимает ли он ее?

Она хотела выбросить книгу в окно, как вдруг взгляд ее скользнул по оставшимся строчкам стихотворения, и ее обдало жаркой волной: две последних строки Поль Элюар, словно устав играть словами и образами, подарил ей. Это тебе, Нина…

Между араукарией и головою пигмея

Между железнодорожными рельсами и голубем рыжим

Между мужчиной и женщиной

Между моим одиночеством и тобой…

Вот они, те самые слова, которые определили сущность их отношений с Арманом. И не для того ли существуют стихи, пусть даже и такие сложные, чтобы человек, читающий их, мог найти нужные и важные для себя слова. «Между моим одиночеством и тобой…»

Вот и она так, мается между своим одиночеством, в которое запаяла сама себя, как в клетку, и Арманом, которого сделала несчастным и каким-то даже брошенным.

Решение было принято мгновенно. И тотчас она испытала облегчение, невероятное, такое, которое придало ей силы буквально взлететь по ступеням лестницы в спальню, распахнуть дверь и броситься к мужу.

Она была уверена, что он спит, и была несколько обескуражена, когда поняла, что своей бессонницей успела заразить и его.

Он полулежал на подушках, вся левая часть его лица и плеча была залита светом от ночной лампы. Увидев Нину, он посмотрел на нее с видом человека, чем-то потрясенного, как если бы ему только что сказали, что умер кто-то близкий.

– Арман, дорогой… Может, это даже хорошо, что ты не спишь… Мне надо поговорить с тобой. Это очень важно… Это не про Виктора, нет… Я вообще не хочу о нем слышать…

Нина присела на постель и улеглась головой на его грудь, обняла его за шею, прижалась крепко.

– Арман, вероятно, то, что я тебе скажу, сделает невозможной нашу дальнейшую совместную жизнь, но и то положение, в котором я нахожусь последние три года, не оставляет мне выбора… Если ты не простишь меня, значит, так тому и быть и я сделаю все, чтобы не портить тебе жизнь и дальше…

Арман ничего не ответил. Но она чувствовала, как его руки гладят ее по волосам, и если вчера эти прикосновения она восприняла бы привычно, как это обычно и происходило между ними, когда они оставались одни, то сейчас она наслаждалась этими поглаживаниями, этой драгоценной лаской.

– Арман, незадолго до того, как мы с тобой встретились, я любила очень сильно одного человека. Не могу объяснить тебе, что это было за чувство. Помимо того, что я испытывала к нему страсть, мной овладело чувство собственницы… Я не умею правильно говорить, поэтому слушай меня и выбирай лишь те слова, которые отразят суть того, что я собираюсь тебе рассказать. И не ревнуй, ведь все это осталось в прошлом…

Она закрыла глаза, надеясь, что он произнесет хотя бы слово, но он молчал, словно заранее зная, что она скажет, словно готовясь к чему-то новому и страшному для себя.

– Его звали Александр. Очень красивый и достойный мужчина. Другое дело, что я думала, что наши отношения перерастут, как это сейчас говорят, – она горько усмехнулась, – во что-то серьезное… Во всяком случае, я очень на это надеялась. Но после нескольких месяцев нашего знакомства, которые пролетели как ураган, которые сделали меня больной… Я болела ревностью, самой отвратительной из душевных болезней… Через нескольких месяцев после этого безумия я вдруг поняла, что беременна. Мне показалось, что это подарок, что это дар, который приблизит ко мне Александра… Но однажды вечером он пришел ко мне и сказал, что любит другую. Он извинился, словно наступил мне на ногу, понимаешь? А я с ним срослась, я пустила в него корни… Я должна была родить от него ребенка… ну, это все тебе неинтересно, – ей даже моргать почему-то стало больно, до того стало вдруг плохо, дурно. – Не помню, как я искала доктора, чтобы сделать аборт. Помню только, что заплатила какие-то большие деньги, чтобы хотя бы моему телу не было больно. Когда болит душа и тело, это уже смерть. Так я думала тогда. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем я узнала, кто же та, ради которой он меня бросил. Но я узнала. Я не могла не узнать. Мне всегда говорили, что я красива, привлекательна, что у меня прекрасная фигура… Быть может, мне не хватает воспитания или образованности, это так, но я никогда не была злой, жестокой, завистливой… К тому же я всегда уважала в мужчине мужчину, понимаешь? Я никогда не унижала мужчину, я понимала, что так нельзя, что мужчина не простит, что он не останется со мной… Александра я тоже не унижала, я его боготворила, любила… Ты извини, что я рассказываю тебе так подробно… Просто я хочу, чтобы ты меня понял.