Редрак опустил на лицо свой глухой черный шлем. Язвительно
спросил:
— Рейдер, видимо, сжег твой корабль весьма честно?
— Да, — резко оборвал его Клэн. — Тактик к бою готов.
— Навигатор к бою готов. — Эрнадо пробежал пальцами по
клавиатуре. Экраны высветили какую-то невообразимую мешанину траекторных
расчетов.
— Пилот готов, — скучным голосом сказал Редрак, касаясь
дополнительных пультов. Корабль слегка качнулся.
— Инженер готов, — сообщил Ланс.
— Стрелок готов, — самоуверенно заявил Данька.
— Капитан готовность принял. — Я еще раз вгляделся в экран с
изображением поднимающегося Рейдера. Высота — около сотни, скорость — пять
километров в секунду…
— Боевой разворот, дуэльное сближение… Ланс — требование
капитуляции и досмотра во всех диапазонах. Эрнадо, расчет уязвимости.
Корабль словно упал куда-то. Секундная невесомость комком
взлетела к горлу. Потом мягко навалились смягченные компенсаторами перегрузки.
Под изображением Рейдера замелькали изменяющиеся цифры. Мы сближались, выходя
на дистанцию прямого удара. Но одновременно Рейдер увеличил ускорение, стремясь
быстрее выйти на стабильную орбиту.
— Сближение проводится…
— Рейдер на сигналы не отвечает…
— Компьютер рекомендует деструкторный удар по антенным и
корпусным элементам…
— Мы не знаем, из чего сделан его корпус, чтобы применять
деструкторы против обшивки, — ответил я Эрнадо.
Клэн что-то негромко бормотал по двухсторонней связи
Редраку, прокладывая траекторию сближения в максимально безопасной зоне.
На мгновение наступила тишина. Два корабля сближались сейчас
над планетой — и ни для кого не было тайной, что сейчас произойдет. Мой экипаж
и сектанты на Белом Рейдере, и миллионы благодарных зрителей на Схедмоне — все
ждали.
Ждали моих слов.
Пройдет еще полминуты — и в лихорадке космического боя,
когда даже компьютеры не успевают принимать решения, уже не останется места для
приказов. Экипажи превратятся в горстки одиночек, действующих абсолютно
самостоятельно, спаянных лишь общим настроем, что возникает в минуты опасности
у давно знающих друг друга людей.
Но вначале я должен отдать приказ.
А еще раньше, если, конечно, я хочу играть честно, я должен
объяснить Эрнадо и Лансу, против кого они пойдут в бой.
Вот только нет у меня ни времени, ни сил на честную игру.
— Экипаж, мы начинаем, — прошептал я в услужливый микрофон.
— Это корабль моих врагов — но я прошу вас представить, что на месте Земли
оказалась ваша родная планета. Те, кто научился искать врагов, никогда не
остановятся на одном. Это слишком сладко — играть в богов, чтобы можно было
остановиться… Мы начинаем.
Тишина. Приближающийся корабль на экране, расчерченном
клеточками прицелов.
— Начало выполнения на счет «раз». Деструкторный удар по
элементам защитных генераторов. Ракетная атака с упреждением пятьсот метров по
курсу, протонные и термоядерные боеголовки максимальной мощности… Лазерный удар
по антенным и детекторным системам. Далее действовать по обстановке.
Я перевел дыхание. И произнес, непроизвольно повышая голос:
— Раз…
Корабль вздрогнул.
13
Поражение
Когда боевые системы корабля работают на полную мощность,
они дают суммарную тягу, превышающую тягу взлетающей земной ракеты. Лазерные и
деструкторные излучатели, включаясь, легко сдвигают корабль с орбиты силой
отдачи.
Когда десяток боевых ракет — трехтонных металлических
чудовищ, наполненных атомной взрывчаткой, стартуют через распахнувшиеся люки,
они заставляют корабль вздрогнуть как при грубой, аварийной посадке.
Мы приближались к Белому Рейдеру дергающимся, скачущим курсом,
меняющимся от включения очередной группы излучателей и старта каждой новой
ракеты. Наверняка Клэн с Редраком могли выправить курс, компенсировать отдачу
излучателей работой двигателей. Но это было абсолютно не нужно — ломаный,
хаотично меняющийся курс спасал нас от прицельного огня врага.
Клэн был прав — любой корабль, оказавшийся на месте Белого
Рейдера, был бы обречен. В лучшем случае он включил бы нейтрализующее поле и
упал на планету под его прикрытием, чтобы в последние секунды спасти экипаж
катерами.
Белый Рейдер принял бой.
Мы засыпали друг друга ракетами — любая из них могла
превратить корабль в плазменное облако. Вот только лазерные противоракетные
системы с компьютерной наводкой стояли на обоих кораблях.
Деструкторные поля пронизывали корабли, разрушая тот
материал, против которого были настроены. Но на таком расстоянии излучатели
должны были работать часами, чтобы оказать какой-то эффект.
На дистанции в полтысячи километров лишь широкодиапазонные
лазеры оставались действенным оружием. Но именно они были беспомощны против
снежно-белой обшивки Рейдера.
…Я видел на одном из десятков экранов, в каком-то
специальном диапазоне, названия которого не знал и не собирался запоминать, как
корпус Рейдера окутывало разноцветное сияние. Это отражалась в пространстве
инвертированная, смещенная в безопасные части спектра энергия наших лазеров.
Лишь малая часть их мощности затрачивалась сейчас на разрушение белой брони,
большая бесследно исчезала в космосе.
Совершенно машинально, повинуясь инстинкту, я начал сводить
прицельные точки лазеров воедино. Сможет ли слаженный огонь прожечь броню? Но
прицелы вновь разбежались по всему корпусу, едва я отпустил управление. Кто-то,
Клэн или Эрнадо, не согласились с моим решением. Я потянулся к блокировке
наводки — и остановил руку. Мой оппонент был прав. Шансов пробить белую
противолазерную броню немного. А вот ослепить внешние датчики, разрушить стволы
излучателей или открывшиеся ракетные люки мы могли.
Наш корабль выписывал в пространстве немыслимые фигуры,
охлаждая раскаленные части обшивки. Каждый поворот был неизбежным компромиссом,
жертвой какого-то количества детекторов и лазерных батарей, очередным
расплавленным слоем брони. Мы тоже могли противостоять лазерному огню — пусть и
более расточительным способом. Между пластинами многослойной брони был проложен
газообразующий пластик, мгновенно испаряющийся под лазерным лучом. Со стороны
это походило на клубы дыма, возникающие там, где обшивка прогорала под лучом —
сероватый густой туман, рассеивающий лазерное излучение.
Рейдер продолжал подниматься. С каждой секундой он
приближался к той точке, где его орбита обретет стабильность — а значит, мы
лишимся своего единственного преимущества. Когда сектанты получат возможность
включить нейтрализующее поле без риска рухнуть на планету, они смогут отразить
любую нашу атаку.