Тайный дневник Марии-Антуанетты - читать онлайн книгу. Автор: Кароли Эриксон cтр.№ 51

Улыбнувшись, я встала с софы, от всей души надеясь, что это получилось у меня легко и непринужденно. Аудиенция была окончена. Элеонора Салливан тоже поднялась с места и склонилась передо мной в глубоком реверансе.

– Надеюсь, вы понимаете, ваше величество, что разбиваете ему сердце, – сказала она и удалилась.

Эхо ее тяжелых шагов по паркету еще долго отдавалось у меня в ушах. Когда она ушла и я услышала, как за ней захлопнулась дверь, то прижала к себе своих собачек и горько заплакала, давая волю отчаянию.

4 мая 1784 года.

Когда Аксель нанес мне прощальный визит, чтобы сообщить о том, что он, наконец, уезжает в Италию вместе с королем Густавом, я находилась в Маленьком Трианоне, на участке, отведенном по моему распоряжению для строительства крестьянских домов. Четыре из них уже достроены и готовы принять жильцов, и я как раз давала указания малярам нарисовать на стенах ломаные черные линии, чтобы они походили па трещины. Я хотела, чтобы дома обрели очаровательный вид пострадавших от времени и непогоды зданий, построенных сотню лет назад. Со мной был Луи-Иосиф, он держал меня за руку, неуверенно вышагивая рядом. Ему нравится бывать в этом очаровательном уголке, и еще он любит заходить к белым овцам и козам в загоны и смотреть на них. Только здесь я вижу на его лице улыбку.

Разумеется, я ничего не сказала Акселю о визите Элеоноры Салливан, равно как и о том, что она поведала мне о Маргаретте фон Роддинге. Я считала, что мы настолько близки с ним, что между нами никогда не будет недомолвок. Оказывается, я ошибалась. Я не знала, как заговорить о его женитьбе, пусть даже предполагаемой. У меня было такое ощущение, будто этот вопрос не имеет никакого отношения к нашей любви. Быть может, он тоже так считает. Я никогда не расспрашивала его о других женщинах в его жизни, хотя время от времени он сам заговаривал о них. Аксель знает, что у меня любовников нет, знает, что я навечно принадлежу ему душой и телом. Он понимает, почему я вышла замуж за Людовика и что этот союз объясняется причудливым сочетанием чувства долга, доброй воли и привязанности. Может статься, он относится к Маргаретте фон Роддинге так же, как я отношусь к Людовику. То есть как к женщине, с которой он может оправдать ожидания своей семьи, обрести покой и зачать детей. Но его сердце, как и мое, навеки будет отдано другому человеку, навеки останется в замкнутом мирке, в котором есть место только для нас двоих.

Прощание наше получилось очень нежным. Аксель не мог оторваться от меня, обещая писать как можно чаще из Венеции, Флоренции и Рима, отправляя курьеров со своими посланиями в Версаль. Он оставался у меня до самого вечера, и мы вместе поужинали наверху в Маленьком Трианоне, расположившись у огня в комнате, которую часто делили вместе. Эту комнату я держу только для него и открываю ее тогда, когда он бывает со мной.

Мы не спали почти всю ночь, занимаясь любовью и разговаривая обо всем на свете – но только не о его планах на будущее. Все-таки я немного беспокоюсь. Не украдет ли его у меня Маргаретта? Ведь мне уже почти тридцать, и я уже не та красавица, какой была когда-то. Горести и печали жизни породили морщинки у меня на лбу и складки в уголках губ. Я располнела. Теперь мне понадобились корсеты, которые я некогда отвергала с презрением. Но Аксель говорит, что, глядя на меня, он видит только свою любовь, и я верю ему. Он обещает, что, будучи в Венеции, непременно прокатится в гондоле лунной ночью и будет думать обо мне.

11 июня 1784 года.

Ко мне приходил Эрик и умолял меня воспользоваться всем своим влиянием, чтобы добиться освобождения Амели. Он говорит, что она ужасно страдает, что в ее маленькой, темной камере полно крыс, и что она отчаянно голодает. Ей не разрешают мыться, а одежда у нее истрепалась и ужасно воняет. Он говорит, что дети плачут, когда видят ее, и потом несколько дней не могут прийти в себя.

Я знаю, что она заслужила наказание, тем не менее, намерена поговорить с Людовиком, чтобы поднять вопрос о переводе Амели в тюрьму с менее строгим режимом.

Из Италии я еще не получила ни одного письма.

23 августа 1784 года.

Я еще никому ничего не говорила, но, по-моему, я снова беременна.

9 сентября 1784 года.

Мы переехали в Фонтенбло. Дорога была долгой и утомительной, а теперь меня еще и тошнит каждый день. Нет никаких сомнений в том, что у меня будет ребенок. Аксель не может быть его отцом, поскольку после его отъезда в Италию у меня была обычная менструация.

Людовик очень счастлив и в качестве демонстрации своего Расположения распорядился смягчить режим заточения Амели. Ей станут давать больше еды, и Эрику разрешено каждую неделю приносить ей домашнюю пищу. Ему также позволено передать ей постельное белье и новую одежду. Раз в неделю вместе с остальными заключенными ее будут водить в специальное помещение, где она сможет мыться в общей лохани.

7 ноября 1784 года.

Мне по-прежнему так плохо, что я с трудом заставляю себя вести записи в дневнике. Когда я была беременна Муслин или Луи-Иосифом, меня не тошнило так сильно. Я испытываю постоянную усталость, а необходимость совершать утомительные ежедневные дворцовые церемонии приводит меня в ужас. Даже присутствие на мессе, когда я просто сижу на скамеечке, кажется мне наказанием, и меня чрезвычайно раздражают Шарло и Людовик, которые подшучивают друг над другом и громко разговаривают во время богослужения.

3 января 1785 года.

Доктор Сандерсен говорит, что мой ребенок должен появиться на свет в течение ближайших нескольких недель. Я настолько растолстела, что могу носить лишь свободные платья-туники, которые называю «аристотелевскими». В придворных же нарядах я выгляжу просто смешно. Живот у меня такой большой, что у меня может быть двойня, вот только ни в моей семье, ни в семье Людовика, насколько мне известно, никогда не рождались близнецы.

Наш отдых несколько подпорчен критикой, которая звучит в мой адрес. В Париже открыто говорят о том, что на территории Маленького Трианона я создала «маленькую Вену» и что на обустройство своего маленького замка я истратила миллионы франков. Признаю, отвести ручей, омывающий холм, и создать искусственное озеро было недешево. Но строительство восьми домиков обошлось относительно недорого, и я сумела завершить его, вместе с амбарами, фруктовыми садами и загонами для животных, на благотворительных началах. Власти даже привезли восемь крестьянских семейств, которых и поселили в домах, вот только три из них съехали почти сразу же, объясняя свое решение тем, что дымовые трубы забиты и что земля слишком скудна, чтобы выращивать на ней что-либо.

Эта моя задумка еще не увенчалась полным успехом, но мы уже собрали большой урожай апельсинов, а две мои коровы-рекордсменки, Брюнетка и Блондинка, дают жирное молоко, которое с удовольствием пьет Луи-Иосиф. Земля и в самом деле не вспахана и не возделана, но весной мы рассчитываем посеять зерновые, а осенью смолоть урожай на муку на мельнице. Во всяком случае, я очень надеюсь на это.