Пленник - читать онлайн книгу. Автор: Кэрин Монк cтр.№ 47

– Я понимаю, что тебе трудно расстаться с независимостью, которая у тебя была, когда ты жил на улицах. – Женевьева не стала упоминать о том, что в тюремной камере у него не было никакой свободы. – И я знаю, тебе не нравится, что приходится учиться. Ты думаешь, что прекрасно со всем справишься, не умея читать, писать и складывать числа на бумажке, и поэтому не понимаешь, зачем тебе утруждать себя, если ты уже почти взрослый человек.

– Многие люди не умеют читать и прекрасно справляются, – заявил Джек. – Можно прожить и без этого.

– Я в этом не сомневаюсь. Но ты многое потеряешь, если не научишься читать, Джек. Книги научат тебя строить корабли и переплывать океаны. Они изобразят величайшие картины или расскажут о том, как жили люди пятьсот лет назад. Книги откроют тебе такие миры, о которых ты не догадываешься, которые иначе можешь никогда не увидеть. Кроме того, умение читать и считать поможет тебе преуспеть в жизни.

– Вы не понимаете… – в раздражении проговорил Джек. – Я старше их, а значит, должен знать больше. А когда они видят, как я тупо смотрю на слово, которое им понятно, а я не знаю, что оно означает, хотя вы мне его уже пять раз прочли, они волей-неволей начинают думать, что я тупица. Черт побери, я уже сам думаю, что я тупица.

– Прежде всего нет никакого сомнения в том, что ты исключительно умный человек, – сказала Женевьева. – Никто не мог бы прожить на улице так долго, как ты, если бы не был одарен проницательностью и умом. Чтобы научиться читать и писать, требуется время, вот и все. Если тебя не устраивает учиться вместе с другими детьми, я могу заниматься с тобой отдельно. Тогда тебе не придется беспокоиться о том, что они подумают. Хочешь?

Джек удивился. Он не думал, что Женевьева так далеко зайдет в своей помощи. Он-то думал, что она скажет ему, чтобы старался и не обращал внимания на других детей, и все. Какое ей дело, умеет он читать или нет?

Она смотрела на него в ожидании ответа. И он вдруг понял, что ему не хочется разочаровывать ее.

– Да, – кивнул Джек. – Так будет лучше.

– Вот и хорошо. Если хочешь, оставь эту книгу у себя. Хоть ты пока не умеешь читать, в ней много картинок, и они тебе понравятся. А после урока мы с тобой будем ее рассматривать, и я расскажу тебе о людях, которые строили эти корабли, и об удивительных местах, где они побывали. Может, когда-нибудь ты сам поплывешь в дальние страны. Может, даже в Америку. – Она улыбнулась. – Ты напишешь мне письмо и расскажешь обо всех чудесах, которые увидел.

Джек неотрывно смотрел на корабль викингов. Ему раньше не приходило в голову, что он когда-нибудь ступит на борт корабля. Он и представить себе не мог, что увидит мир, находившийся за пределами Шотландии. Но слушая Женевьеву, он так разволновался, как будто мечта стала достижимой. А почему бы нет? Женевьева ведь сказала, что он сообразительный, а еще он умеет напряженно трудиться, когда хочет. Может, когда-нибудь он станет моряком и проведет много лет на корабле, увидит множество дальних стран. Джек смотрел на гравюру и мечтал о том, как будет плавать по южным морям и любоваться бликами солнца, сверкающими на волнах.

Женевьева смотрела на Джека с ласковой улыбкой. В этот момент он казался таким уязвимым, что ей хотелось обнять его и прижать к груди. «Но он не маленький мальчик, – напомнила себе Женевьева, – и не следует обращаться с ним как с малышом. Он четырнадцатилетний юноша, который жил в голоде и нужде и выжил благодаря своему уму и воле». Ей оставалось лишь надеяться, что он захочет жить у нее в доме – по крайней мере до тех пор, пока не перестанет нуждаться в ее защите и руководстве.

– Женевьева! – Джейми с ухмылкой заглянул в комнату. – А у нас для вас что-то есть. – Дверь снова закрылась.

Она улыбнулась: наверное, дети опять затеяли какую-то игру.

– Джек, мы уже довольно долго здесь сидим, – сказала Женевьева. – Пойдем пить чай?

Он кивнул и закрыл книгу с кораблями.

– Да, конечно. А можно, мы завтра опять посмотрим эту книгу?

– С удовольствием.

– Женевьева, впустите нас! – донеслось из коридора.

– Да-да, входите!

Дверь распахнулась, и дети втолкнули в комнату Хейдона.

– Скажите ей! Скажите! – кричали они, прыгая вокруг него. – Скажите прямо сейчас!

Хейдон достал из кармана конверт и подал Женевьеве.

– Что это? – спросила она.

– Два билета на дилижанс в Глазго. Поедем в среду на следующей неделе.

Она в замешательстве переспросила:

– Мы едем в Глазго?..

– Да, едем. В субботу вечером выдающийся художник Георг Булонэ открывает свою первую шотландскую выставку. Мы должны отобрать еще пятнадцать ваших лучших картин и завтра утром отнести их в галерею мистера Альфреда Литтона. Он собирается отправить их на корабле в свой филиал в Глазго, и их нужно должным образом оформить.

– Но мы не можем поехать в Глазго. У нас нет денег. – Женевьева с трудом воспринимала то, что ей говорил Хейдон.

– На самом деле есть. Мистер Литтон оказался весьма проницательным дельцом, он понял, какой удачей для него было бы прибытие самого затворника Булонэ. Я не мог ему это гарантировать и упомянул, что мой эксцентричный друг может стать благосклоннее, если там буду и я. Ну а поскольку я новобрачный, я не могу разъезжать без своей очаровательной женушки. Поэтому мистер Литтон был так любезен, что предложил оплатить все наши расходы.

Женевьева недоверчиво смотрела на Хейдона. Ей ужасно хотелось увидеть, как ее картины будут выставлены в галерее, но…

– Я не могу оставить детей… – пробормотала она.

– Нет, можете, – возразил Оливер. – Я о них позабочусь.

– Не бойтесь, мы с Дорин накормим детей и уложим спать в восемь часов, – сказала Юнис. – Езжайте в Глазго, повеселитесь. Ни о чем не тревожьтесь.

– Подумайте, ведь ваши картины повесят в галерее, и их увидит весь мир! – Саймон в возбуждении схватил Женевьеву за руку.

– Хотя никто не будет знать, что на самом деле художник – это вы, – подхватила Аннабелл. – Когда-нибудь я напишу об этом пьесу, поставлю ее, но не раскрою ваше настоящее имя.

– А я сделаю для твоей пьесы красивые костюмы, – сказала Грейс. – Зрителям так понравятся мои модели, что они разнесут новость по всему Парижу, и вскоре я стану богатой и знаменитой. – Грейс внимательно посмотрела на Женевьеву: – Вы ведь не собираетесь ехать в Глазго в этом платье? Вы оделись… как на собственные похороны.

Женевьева взглянула на свою черную юбку:

– Неужели?..

– А я не могу носить черное, – заявила Аннабелл. – В черном у меня становится болезненный вид.

– У Женевьевы есть и другие платья, – заверила всех Шарлотта.

– Все равно они темные и страшные, – с детской наивностью возразила Аннабелл. – И старые.