Гипнотизер - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Эвинг cтр.№ 2

Первая ведьма.

Когда средь молний, в дождь и гром

Мы вновь увидимся втроем?

Вторая ведьма.

Когда один из воевод

Другого в битве разобьет.

Третья ведьма.

Заря решит ее исход.

Первая ведьма.

Где нам сойтись?

Вторая ведьма.

На пустыре.

Третья ведьма.

Макбет там будет к той поре.

Первая ведьма.

Мурлычет кот, зовет. Иду!

Третья ведьма.

Зов жабы слышу я в пруду.

Все вместе.

Зло есть добро, добро есть зло.

Летим, вскочив на помело! [1]

По задуманному сценарию спектакля Макбет прибывал на сцену верхом на лошади, и, даже если это была жалкая кляча, публика радостно приветствовала героя. Однако то были единственные аплодисменты за вечер. Вскоре лошадь исчезла, но мистер Трифон остался, решив не давать зрителям никакого перерыва. Макбет в исполнении мистера Трифона любил паузы, которые сегодня вечером были особенно длительными; разочарование и скука все больше охватывали публику. Волшебство исчезало, уступая место пыли сцены, копоти масляных ламп, запаху гусиного жира и тяжелому духу самих зрителей: народу хотелось действия, еще более густой дымовой завесы, лошадей, звука барабанной дроби и двигающихся декораций. Представление достигло кульминации, и мистер Трифон, театрально устремив глаза к небу, застыл, выдерживая очередную паузу. Из кабинки суфлера донесся громкий шепот: «Что жизнь? Лишь тень…», и мистер Трифон бросил уничтожающий взгляд на суфлера, который всего лишь хотел помочь звезде.

Добро б удар, и делу бы конец,

И с плеч долой! Минуты бы не медлил.

Когда б вся трудность заключалась в том,

Чтоб скрыть следы и чтоб достичь удачи,

Я б здесь, на этой отмели времен,

Пожертвовал загробным воздаяньем.

Но нас возмездье ждет…

На сцену приземлился огрызок яблока.

— Тебя возмездье ждет и на земле! Бездарность, вон со сцены! — закричал кто-то с галерки.

— Продолжай! — крикнул другой. — Это сказка, рассказанная глупцом. Ничтожеством, таким, как ты!

— Ах ты, старое пугало! — громко отозвался первый. — Тебе хочется продолжения? Да ты просто древняя развалина!

Великий Лес волшебным образом явился на сцене, но мистер Трифон, чей проникновенный монолог был закончен за него, внезапно взорвался. Он прыгнул вниз на зрителей («Довольно опасно в его возрасте», — прошептала Корделия из глубины сцены) и напал на своих мучителей с кулаками. Народ засвистел от восторга, и к потасовке присоединились другие актеры и часть зала. Началось настоящее представление. Корделия Престон и Амариллис Спунс переглянулись. «Без работы, замерзая на холоде и никаких признаков весны впереди». Они пожали плечами. Затем Корделия указала на стол реквизитора и задула свечи. Она с Рилли подхватили большой таз с кровью и опрокинули его на копошащихся в полусвете актеров и зрителей, — переливающаяся блеском жидкость разлилась, как нескончаемый поток крови. Затем, не снимая костюмов колдуний (в конце концов, костюмы принадлежали им), потому что появиться вечером на улице в костюме леди было гораздо опаснее, они тихо собрали свои вещи и исчезли.

Со стороны это выглядело весьма странно: две фигуры в нелепых одеяниях, упорно бредущие в морозной тьме по направлению к лондонской дороге; две старые подруги, две актрисы средних лет, без работы, среди холодного февраля.

— О, если бы моя бедная покойная матушка видела меня сейчас! — воскликнула Корделия. — Как бы она меня поняла!

— Если бы моя матушка, которая жива и невредима, видела меня сейчас, — ответила ей Рилли, — она ничего не поняла бы.

Их тихий смех легким эхом разлетелся в ночи. Обеим женщинам была понятна эта шутка — мать Рилли была не в себе.

Когда средь молний, в дождь и гром

Мы вновь увидимся втроем?

Они пели всю дорогу, чтобы не упасть духом и отпугнуть разбойников с большой дороги. Корделии показалось, что где-то вдалеке она услышала зов смеющихся духов своей матери и тети, которые шептали ей сквозь ночь, как и прежде, что надо продолжать путь, чего бы это ни стоило, надо вынести удары судьбы и двигаться вперед.

Спустя несколько вечеров мисс Корделия Престон (хотя она неизменно представлялась на театральных афишах, как того требовали правила для старших актрис, миссис Престон, Корделия не была замужем) сидела в подвальчике на Литтл-Рассел-стрит в Блумсбери, погрузившись в полудрему, все еще уставшая после утомительно долгого перехода домой из Гилфорда, и потягивала портвейн.

Она не задернула штор: чтобы заглянуть к ней в подвал, людям пришлось бы изловчиться и стать на четвереньки. Она видела ноги прохожих и слышала звук их шагов (сегодня и каждый день): топот сапог, стук каблучков и глухое шарканье грязных ног. В этот час прохожих стало заметно меньше. Соседский кот, выхваченный светом уличного фонаря, выгнув спину, словно знак вопроса, застыл на ступеньках, ведущих в подвальчик. Мать Корделии умерла, когда девочке было десять лет, и Корделия жила в подвальчике со своей тетей Хестер. Покидая этот мир, тетя Хестер напутствовала племянницу такими словами: «Это твой дом, моя девочка, держись за него и вовремя вноси плату. И, когда меня не станет, не убирай мои звезды — они присмотрят за тобой».

И Корделия оставила сияющие звезды на потолке (они были сделаны из дешевой бижутерии и стекла, покрытого краской) и вовремя вносила плату. Она не тронула и зеркал, в которых отражались звезды, и зачитанных книг по гипнозу и френологии, занимавших угловую полку, и белую мраморную голову, исписанную цифрами. Она называла ее Альфонсо, потому что мать Корделии однажды выступала в спектакле, где играл лысый герой по имени Альфонсо.

Корделия запомнила все цифры благодаря голове Альфонсо: 1, 2, 3 на затылке, 14 — на макушке; Альфонсо был ее другом, и она иногда украшала его красными бархатными цветами. Мраморная голова, испещренная цифрами, — возможно, странная игрушка для маленькой девочки, но людей театра, привыкших к тысячам странностей, трудно удивить: они проживали каждый вечер в окружении восковых яблок, тазов с бутафорской кровью, черепов, живых голубей, мертвых оленей и книг без страниц внутри.

Возможно, ее мать и тетя были мертвы, но вместе с Альфонсо, со звездами, зеркалами, красными бархатными цветами и прочими мелочами, украденными матерью Корделии из театра, два духа навсегда поселились здесь: Кити и Хестер.

Шаги с улицы приближались к ее двери: короткий стук, и вот Рилли Спунс уже появилась на пороге, чтобы пропустить с ней бокал-другой. Конечно, они любили засиживаться допоздна, на то они и актрисы.