Лобное место. Роман с будущим - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 44

Прокурор: Имеете ли вы научную степень?

Богораз: Да, я кандидат филологических наук.

Прокурор: Когда вы защитили кандидатскую диссертацию?

Богораз: В феврале тысяча девятьсот шестьдесят пятого…

Я видел и чувствовал, что Алену вот-вот взорвет от возмущения тем, как настойчиво прокурор загоняет Ларису Богораз в ловушки, чтобы пришить подсудимым обвинение в сговоре и намеренном нарушении общественного порядка и автомобильного движения. Алена даже дышать стала так часто, словно собирались выкрикнуть что-то или вообще вскочить и сесть на скамью подсудимых рядом с обвиняемыми. Но тут, слава богу, подняла руку пожилая и знаменитая адвокат Дина Каминская, ее лицо было мне знакомо с детства по компаниям моего отца, который говорил: «Запомни, сынок — это самая смелая адвокатесса Советского Союза». Судья увидела ее поднятую руку и кивнула ей. Каминская повернулась к Богораз:

— Признаете ли вы правильной формулировку обвинительного заключения о несогласии с политикой партии и правительства по оказанию братской помощи Чехословакии?

— Нет, не признаю, — ответила Богораз. — В обвинительном заключении сказано, что я будто бы не согласна с политикой оказания братской помощи. Это неправда. Мой протест относился к конкретной акции правительства. Я вполне согласна с оказанием братской помощи, например экономической, но не согласна с вводом войск.

Каминская: Признаете ли вы правильной формулировку обвинительного заключения о том, что вы вступили в преступный сговор?

Богораз: Нет.

Каминская: Подтверждаете ли вы, что, как указано в обвинительном заключении, вы выкрикивали лозунги?

Богораз: Не подтверждаю.

Каминская: А кто-нибудь из других лиц рядом с вами выкрикивал лозунги?

Богораз: Нет, я не слышала никаких выкриков моих друзей.

Каминская: Скажите, а когда у вас отнимали плакаты, оказывал ли кто-нибудь физическое сопротивление?

Богораз: Нет, никто из нас сопротивления не оказывал.

Судья (адвокату Каминской): Задавайте вопросы подсудимой Богораз о ее действиях.

Каминская: Я учту ваше замечание. Скажите, Богораз, считаете ли вы, что тексты лозунгов содержат заведомо ложные измышления, порочащие наш общественный и государственный строй?

Богораз: Нет, я этого не считаю. В этих лозунгах нет и не было никаких измышлений.

Каминская: Когда вы для себя решили выступить с протестом, думали ли вы, что можете нарушить общественный порядок?

Богораз: Я специально думала об этом, так как я знала об ответственности за нарушение общественного порядка, и я сделала все, чтобы его не нарушить. И я его не нарушала.

Каминская: В течение какого времени продолжалось это событие на Лобном месте?

Богораз: Не более десяти минут, скорее, даже меньше.

Каминская: Проезжали ли в это время машины по площади?

Богораз: Нет, в это время не было ни одной машины, за исключением той, которую пригнали, чтобы нас увезти.

Каминская: Скажите, вы сидели на проезжей части или на тротуаре?

Богораз: На тротуаре. Вплотную к стенке Лобного места.

Каминская: Могли вы мешать проезду машин?

Богораз: Нет, не могли. Да там и машин не было.

Судья: А толпа, собравшаяся около вас, была тоже на тротуаре или на проезжей части?

Богораз: Я не считаю, что там есть проезжая часть, но собравшиеся люди были не на тротуаре. С вашего позволения я хочу спросить подсудимого Делоне — знал ли он конкретно, что именно мы будем принимать участие в демонстрации?

Делоне: Нет, не знал.

Богораз: А когда вы пришли на площадь, вы поняли, что мы собираемся протестовать?

Делоне: Да, понял, увидев и услышав вас и других.

Богораз: А двадцать первого августа вы догадывались о моих намерениях протестовать против ввода войск?

Делоне: Конкретного разговора не было, но зная вас достаточно… (Смех в зале.)

Прокурор (обращаясь к Богораз): Вы говорите, что уже двадцать первого выражали свое отношение. Как же вы могли знать, ведь в печати сообщено было двадцать второго?

Богораз: Я хорошо помню: и по радио и в печати сообщалось двадцать первого о вводе войск в Чехословакию. Я этот день хорошо помню.

Прокурор: Сообщение было опубликовано двадцать второго августа.

Богораз: Нет, двадцать первого.

Прокурор: Нет, двадцать второго.

Судья: Товарищ прокурор, суд выяснит и уточнит это обстоятельство. Объявляется перерыв! [9]

Было 12 часов 40 минут, когда мы с Аленой вышли из суда во двор к нашей машине. Но к нашему изумлению, никакой светло-голубой «Волги» не было ни во дворе, ни за воротами, на улице. И Акимова не было тоже. «Воронок» был, мокрый от дождя и снега, он в ожидании арестантов стоял все в той же грязной луже посреди двора, а справа, в заборе из штакетника был большой проем, и через этот проем спешили в соседний двор все «добровольно»-принудительные зрители этого судебного заседания: там, в соседнем дворе, на мокром столе для настольного тенниса стояла батарея водочных бутылок и раскрытые банки рыбных консервов. Каюсь, я, конечно, грешно подумал, что Акимов должен быть там, где водка, и поспешил туда. Но Сереги не было и там, и я запаниковал — неужели его арестовали? Но в таком случае схватили бы и нас, ведь два десятка ментов видели нас с ним машине. А мы совершенно беспрепятственно пересекли двор и вышли все в тот же Серебрянический переулок, где по-прежнему — под дождем и мелким снегом — толпа друзей подсудимых дискутировала с ментами, гэбистами и полупьяным гегемоном. Задушевный мат оглашал старый московский переулок.

Особенно усердствовал один из «народных представителей» — в очках, с доверительным испитым лицом, он громко, на весь переулок обещал какому-то бородачу из своих оппонентов: «Мы вас всех побреем!» И эта шутка была встречена хохотом всех остальных полупьяных представителей «пролетарьята».