Тайна острова Матуа - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Макарычев cтр.№ 30

Посмотрев в сторону узкого, как горлышко от бутылки, пролива, Андрей не на шутку испугался. Корабль четко шел на прорыв в бухту острова. В какой-то момент он заметил особый белый круг прямо по курсу. Такие буруны приходилось наблюдать, когда всплывает рубка подводной лодки или играет вода над спрятанными под ней камнями. Именно их он принял вначале за клыки животного. Не думая о своей безопасности, не боясь сорваться в кипящие под ним коричневые волны, Андрей соскользнул на крышу ходовой рубки с одним желанием — быстрее доложить командиру о подстерегающей опасности. Оказавшись в знакомой обстановке, ухватился машинально за железную ручку сигнального ящика. Еще секунда, и он бы соскочил на левую площадку ходового мостика, но в этот миг корабль спустился с гребня набегающей на берег волны, и Андрей покатился вместе с крышкой ящика вниз, за борт, не успев испугаться. С удивлением обнаружил себя не в воде, а висящим на одной руке на стенке ходовой рубки, и понял, что крышку стального ящика не закрыли на замок в суматохе вчерашнего приготовления к походу. Из-за своей невнимательности он в любую минуту может оказаться за бортом. Андрей держался и думал, что неправильно строил служебные отношения с двумя молодыми матросами-сигнальщиками, своими подчиненными. Именно по их вине крышка злополучного ящика не была закрыта на ключ. Учить человека, пришедшего на флот на полгода, бесполезно, слишком короткий срок. Потому и отправлял молодых на подсобные работы, в наряды, на уборку помещений. Серьезное дело доверить малограмотным ребятам боялся не только он один. Так поступали и другие матросы-контрактники. Только он делал за молодых свою работу бескорыстно, а его товарищи с молодых за это брали деньгами. По-дружески просили одолжить небольшие суммы до получки, чтобы забыть о долге навсегда. Ни мордобоя, ни насилия над молодыми не позволяли. Воздействовали экономически, давая понять рыночную объективность современной жизни. Не умеешь, тогда плати тому, кто за тебя в состоянии выполнить работу. В этот раз по причине отпуска не проследил, не сделал за них работу. Получилось — сам себя наказал.

А под ногами змеиными клубками шевелилась вода. В ту минуту, когда пальцы окоченели и из последних сил держались за жизнь с помощью стонущей от тяжести его тела крышки ящика, в котором хранились семафорные флажки, сам себя похвалил — «хорошо, хоть смазал петли». Как приподнятый за уши кролик, подогнул под себя ноги, но опоры найти не смог, ее не было. Извиваясь всем телом на стекле рубки, Андрей видел силуэты офицеров, но кричать было бесполезно, шум дождя и глухой стонущий скрежет очередной волны глушил всякие звуки. Сумел несколько раз стукнуться головой о мертвое стекло. Безрезультатно. Попытался проделать тот же прием еще раз. Знал, он будет последним. Не стал выжидать у жизни пары дополнительных минут, ударил со всей дури головой, оставляя на треснувшем стекле последние свои силы и уже готовясь разжать руку. Мучиться, болтаясь над водой, больше не было желания. И все же чувство совестливости и долга требовало держаться, превозмогая боль. Этот внутренний голос уже не просил и убеждал, а требовал не допустить слабость, которая погубит корабль и экипаж. Кроме него некому предупредить моряков о смертельной опасности напороться на камни. В этот самый миг створка окна открылась, и в лицо ударила горячая струя жилого и прокуренного воздуха. Его заметили и успели втащить в рубку.

Не обращая внимания на дикую боль в руке, Андрей громко произнес:

— Справа пять, подводные камни. Дистанция пятнадцать метров!

Расчет его глазомера, как всегда, оказался точен. Командир знал такую способность Смирнова, поэтому без всякой проверки повторил в виде приказа рулевому полученные данные:

— Лево руля, отводи! — При этом со звуком церковного колокола переключил ручку машинного телеграфа с малого на средний ход.

— Ну, сейчас пойдем как по рельсам, — извиняющимся голосом проговорил штурман. Понял ошибку своего счисления — не сумел точно определить поправку на скорость штормового ветра.

Через полминуты корабль вползал на относительно спокойную поверхность бухты. Но и она производила тяжелое впечатление на команду корабля, напоминая заполненную водою громадную воронку от гигантского взрыва. Крутые склоны усиливали устрашающее впечатление.

Отдали якорь. Длина якорь-цепи выбралась полностью, на 250 метров, что само по себе вызвало удивление у всех собравшихся на ходовом мостике.

— Ха, кальдера! — восхищенно сказал штурман и удалился с рубки с видом профессора, пренебрегающего тупостью студентов.

Вахтенная смена с недоумением переглянулась, а Куринов со смехом пояснил:

— Геологи кальдерой называют огромную воронку, образовавшуюся от провала вершины вулкана. Диаметр ее может достигать пятидесяти километров. — Не вдаваясь в дальнейшие подробности, скомандовал вахтенному офицеру: — Объявите приборку. Для спецгруппы спустить шлюпку с правого борта.

Баранов уже транслировал по отсекам:

— Вахтенной службе заступить по якорному, личному составу приступить к малой приборке.

Время показывало пять утра. Только тогда Куринов позволил себе дать волю чувствам и обнял все это время рядом стоящего Смирнова со словами благодарности: «Спасибо, сынок!»

Андрей ответил сухими потрескавшимися губами так, что его шепот услышал один лишь командир: «Служу России!»

Поврежденная рука сильно ныла, и ему казалось, от постоянной боли пропадает голос. Уже все тело становилось объектом мучительной пытки, когда подошел незнакомый мужчина и нашептал ему абракадабру незнакомых слов. Облегчение наступило тут же, боль неожиданно исчезла. Андрей осторожно сжал пальцы и повел правым плечом, боясь возвращения боли. Рука легко двигалась, не причиняя неудобств. А пожилой «доктор», неизвестно как оказавшийся рядом с ним, с доброй улыбкой проговорил:

— Битая посуда два века живет.

Неожиданным спасителем был профессор Воронин, заговором и своими руками вправивший вывернутый плечевой сустав моряка.

Говорят, от трагического до смешного один шаг.

Не успел Куринов перешагнуть комингс своего командного пункта, как нос к носу столкнулся с капитан-лейтенантом Папутой. Начальник химической службы корабля шел напролом, не обращая ни на кого внимания, с протянутой рукой. Не замечая командира, прижал его к переборке и грузно взошел на ходовой мостик. Именно взошел, как царь идет к своему трону. Упершись рукой со стаканом в командирское кресло, заскулил:

— Товарищ командир, оградите меня от механика. Если он не вернет прямо сейчас, выброшусь за борт! — И, обведя окружающих офицеров безумным взглядом, подтвердил угрозу: — Не шшу-чу!

Неуклюжее тело, на котором плохо сидела форма, хотя он и следил за ее чистотой, жесткие полуседые волосы, некрасивое в оспинках костистое лицо тлело от страданий и внутренней боли.

Только тогда обратили внимание на стоящего у входа в рубку виновато улыбающегося механика.

Командир к нему и обратился за разъяснением, а Папута, согнув руку со стаканом, умоляюще смотрел на единственного человека после своего проповедника, которого уважал и боялся. На командира корабля.