Зеркало любви - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Вронская cтр.№ 22

Да, Лович был теперь жив. Князь только ранил его. Достаточно серьезно, но жизни этого мерзавца уже ничто не угрожало. Сегодня только он справлялся о его состоянии и уже знал, что рана была не слишком серьезна. Но Маша! Маша могла думать, что Лович убит и что убийца он – Никита. И, любя ротмистра, она ненавидит его предполагаемого убийцу.

Вот так так! Что же делать? Как показаться ей на глаза? Как объясниться? Надо было придумать что-то, но теперь Никите ничего не шло в голову. Он вздохнул, и положил себе больше об этом нынче не думать, а дождаться того дня, когда они с Машей окажутся наедине и вот тогда… Тогда он надумает, что сказать ей!

На другой день, уже полностью придя в себя, но не выйдя из-под домашнего ареста (а папенька объявил, что выпустит ее из комнаты только для того, чтобы она могла говорить с князем), Маша поразмыслила еще и о другой стороне всего случившегося. Она впервые поняла, в каком положении очутилась по своей же милости. Тут только девушка осознала, чем было это бегство и чем могло оно стать в глазах общества. И как все дурно выглядело, верно, все в глазах князя. Ведь он вряд ли догадывался о ее любви и решимости держать слово, данное Алексею Ивановичу. А ведь она поступила как дурная, легкомысленная женщина! Любой, любой мог теперь презирать ее! И даже, пожалуй, любовь не была бы ей оправданием.

Любовь без отеческого благословения, без честной свадьбы при множестве свидетелей – не обман ли это? Не обманывала ли она сама себя, полагая, что будет счастлива сама и осчастливит Алексея без всего, что признано обычаем? Не лучше бы было ей покориться отцовской воле с самого начала? Ах, что же теперь будет?

Время пролетело очень быстро. Настал день, когда ожидаемое свидание, которого страшились обе стороны, состоялось.

Никита Александрович, который желал уже скорее все решить, подъехал к дому Глебовых рано утром. Он был приветливо встречен, как самый дорогой гость проведен в покои и оставлен тут же в одиночестве. Михаил Федорович сам пошел за дочерью.

Он отпер Машину дверь и увидел девушку совсем одетой. Накануне вечером Михаил Федорович предупредил Машу, какой гость прибудет завтра, и этим вовсе лишил ее сна. Лицо ее было бледно, глаза сухи, и она уже была готова к решительному разговору.

– Князь Никита Александрович уже прибыл, – сообщил ей папенька.

– Я слышала, – ответила тихо девушка.

– Маша, я прошу тебя… Будь благоразумна! Странно просить тебя об этом, ибо, как я убедился, благоразумия в тебе нет ни на грош… Но теперь, когда жизнь твоя решается, подумай о себе и подумай обо всем нашем семействе. Подумай о своем отце, который не заслужил с твоей стороны такой черной неблагодарности… Я уже стар, дорогая моя, мне тяжелы все эти потрясения…

Маша посмотрела на отца и тут впервые заметила, что он тоже бледен, что не спал ночь и, наверное, и в самом деле переживает и страдает из-за нее! Сердце ее задрожало от боли и стыда, она воскликнула:

– Папенька! – и бросилась Михаилу Федоровичу на шею.

Они обнялись, и отец крепко поцеловал дочь.

– Будь же благоразумна, дитя…

– Хорошо, – прошептала она.

Через пять минут оба пришли уже в себя и спустились вниз. Глебов решил оставить молодых людей наедине для объяснения. Он тут уже, пожалуй, ничего не мог более поделать. Все было в их руках…

– Мария Михайловна. – Князь, увидев девушку, вскочил и поклонился.

– Никита Александрович, – едва слышно прошептала Маша и сделала реверанс.

Он подал ей руку, и она, едва касаясь его руки пальцами, села на стул напротив того, на котором в ожидании Маши разместился Никита.

Она была такой бледной, с синими кругами под глазами, такой несчастной и трогательной… Красота ее ничуть не потеряла от бессонных ночей, но даже если бы она и подурнела вдруг, то влюбленным глазам это не было бы заметно.

Ох, и ошибался же Михаил Федорович, когда не велел князю раньше быть у них! Как знать, не более бы поразил влюбленного князя вид плачущей Маши, не задел бы его сердце так, что оставил на нем кровавую рану! И не решилось бы все тут же, без тяжких объяснений, одними только взглядами, сочувствием и объятиями! Но!… Тот момент уж миновал и, однако…

Однако нынче, глядя на бледную девушку, молодой человек мог лишь умиляться и восхищаться, трепетать от любви и сходить с ума от сомнений, терзавших его.

Черные локоны, перевязанные лентою, спадали на стройные плечи, покрытые темным скромным платьем. Маленькая ножка, ненароком выглядывавшая из-под юбок, казалась невесомой и будто парила над землей. Прекрасные глаза, опущенные долу, нежные тонкие руки, бессильно сложенные на коленях, склоненная перед ним шейка… Более всего на свете он желал бы сейчас же прижать ее к своей груди! Целовать эти руки и уста и эту склоненную виноватую головку!

Но ничего этого сделать было невозможно. Следовало говорить, говорить, быть воспитанным и учтивым и казаться сдержанным и почти холодным.

Маша же ничего не видела. Ей было и стыдно, и неловко, и боязно. Она страдала из-за себя, из-за папеньки, из-за Алексея и даже из-за Никиты Александровича, которого почитала убийцей и оттого почему-то очень жалела.

– Мария Михайловна, – наконец начал молодой человек, – передо мной стоит тяжелая задача… Я должен изъяснить вам свои чувства и намерения…

Он помедлил. Что же сказать дальше?

– Теперь я не свободен…

Она удивленно вскинула голову и посмотрела на него

– Не свободен в выражении чувств, хочу я сказать. Не свободен, как давеча, в парке, когда я был смел и надеялся на ваш ответ… На ваш положительный ответ… Теперь я понимаю, что такой ответ с вашей стороны был невозможен тогда. Вы любили… Я должен теперь сказать вам, что мои чувства не изменились, что я люблю вас, как и прежде. Но неволить вас я не стану. Быть может, вы еще не в состоянии на что-либо решиться… Я буду ждать. Сколько потребуется. Более всего на свете я хотел бы, чтобы вы составили мое счастие и стали моей женой, но ежели вы этого не пожелаете, то…

Тут Никита Александрович замолчал и посмотрел на Машу. Она внимательно слушала его, но, как только он поднял на нее взгляд, отвернула лицо в смущении.

– Говорите же! – потребовал он. – Вы должны мне хоть что-нибудь сказать!

Маша вздрогнула и, опустив голову еще ниже, сказала:

– Мне трудно говорить… – При этих словах она набралась решимости и взглянула князю прямо в лицо. – Да, вы правы, я любила.

– И любите, должно быть, и теперь, – пробормотал он.

Она потупила взгляд.

– Никита Александрович… Князь… Легко было бы мне любить в благополучии… Но при тех обстоятельствах, что сложились… Как я могла отказать в своих чувствах, когда все складывалось против нас? Как могла отказаться бежать? Это было бы бесчестьем…