В управлении было как всегда — многолюдно, душно. Я толкнула дверь. Киря, расстегнувший почти все пуговицы на рубашке, сидел с мокрым полотенцем на голове. Из открытого окна шел только жар от раскаленного асфальта. Киря посмотрел на меня глазами измученной собаки.
— Привет, как дела? — поздоровалась я.
Володька со вздохом мученика спросил:
— Ну… что на этот раз? Вертолет?..
— Обижаешь, дорогой товарищ. Я к тебе с благодарностью, а ты… Ну раз ты так, тогда я пошла.
Я развернулась и открыла дверь.
— Ладно, Тань. Это все чертова жара, извини.
— Если ты настаиваешь…
Я взяла обернутую плотной бумагой коробку, которую оставила в коридоре, и занесла ее в кабинет.
— Если ты настаиваешь, тогда вот…
Я поставила коробку на стол, прямо перед носом Кирьянова.
— Что это?
— А это, друг Киря, благодарность за проявленное мужество, поддержку. Разворачивай, не бойся. Это не бомба.
Киря освободил коробку от оберточной бумаги и прочитал яркую надпись: Кондиционеры «Toshiba».
Мы сидели, обдуваемые прохладным ветерком, и пили жуткий растворимый кофе. На улице было душно, а у нас веяло прохладой Арктики.