История любви в истории Франции. Том 7. Наполеон и его женщины - читать онлайн книгу. Автор: Ги Бретон cтр.№ 7

Я Вам желаю самого полного счастья и процветания в Вашем браке; я надеюсь, что женщина, которую Вы избрали, сделает Вас таким счастливым, как Вы того заслуживаете.

Но в своей счастливой жизни не забывайте о бедной Евгении и пожалейте ее.

Евгения".

Расстроенный и гордый этими словами печали, любви и преданности, Бонапарт сложил листок и спрятал его. Он почувствовал раскаяние, которое сохранилось в его сердце даже на Святой Елене, много лет спустя, хотя он одарил «Евгению» состоянием и сделал ее королевой Швеции.

* * *

На пути к Средиземному морю любовь Бонапарта к жене превратилась в бешеную страсть. На каждой остановке он заставлял военных, которые его встречали, восхищаться портретом Жозефины.

— Не правда ли, она прекрасна? — восклицал он, показывая миниатюру.

Несколько раз в день он писал письма, которые эстафетой доставлялись в особняк Шантерэн.

Они полны страсти:

"Каждое мгновение удаляет меня от тебя, обожаемый друг, и каждое мгновение все больше лишает меня сил быть вдали от тебя. Я думаю о тебе постоянно. Если в моем воображении ты предстаешь грустной, сердце мое разрывается от сочувствия тебе; если я воображаю тебя веселой, игривой, окруженной друзьями, я упрекаю тебя за то, что ты забыла нашу горестную трехдневную разлуку, и тогда я думаю, что ты легкомысленна и не способна на серьезное чувство.

Выходит, что я сам не знаю, какой хочу тебя видеть в разлуке со мной.

Пиши мне, нежный друг, длинные письма. Посылаю тебе тысячу и один нежный поцелуй".

Вскоре тон изменился. Измученный любовью, желанием, ревностью, Бонапарт пишет в духе безудержного романтизма. В одном из писем, посланных из Ниццы, он «на полном серьезе» «крошит свое сердце зубами», что как-то не очень соответствует достоинству главнокомандующего.

Послушаем его:

"Я люблю тебя. Каждую ночь я мысленно сжимаю тебя в своих объятиях. Каждый свой глоток я сопровождаю проклятиями славе и честолюбию, которые удалили меня от тебя, душа моей жизни.

Когда я нахожусь во главе войск, на полях сражений, моя обожаемая Жозефина царит в моем сердце, поглощает мои мысли.

Я удалился от тебя быстрее, чем течет Рона, только с той целью, чтобы скорей увидеть тебя снова. И если я встаю глубокой ночью и работаю часами, то это для того, чтобы на несколько дней раньше увидеть своего нежного друга.

А что же ты? В письме от 23-го-26-го вантоза (13-е-16-е марта 1796 года) ты называешь меня на Вы!

Ах! Какая же ты недобрая, как могла ты написать такое холодное письмо! А что ты делала четыре дня между 23-м и 26-м? Почему ты не писала своему мужу каждый день?

Ах, мой друг, это «Вы» и эти четыре дня лишили меня покоя. Проклятье тому, кто был этому причиной. Ах! Я заставлю его испытать такие же душевные пытки, какие он заставит испытать меня, если я получу последнее доказательство. В Аду нет таких пыток! Ни фурии, ни змеи не доставят таких страданий. Ах! Что же произошло за эти пятнадцать дней?

Моя душа грустит, мое сердце — твой раб, мое воображение рисует мне ужасные картины.

Прощай, моя жена, мучение, счастье, надежда и душа моей жизни, та, которую я люблю, которой я трепещу, которая внушает мне чувства нежные, как ветерок, и грозные, как Божий Гром!

День, когда ты скажешь: «Я люблю тебя меньше», станет последним днем моей любви или последним днем моей жизни.

Если бы мое сердце было настолько низким, чтобы любить без взаимности, я раздробил бы его зубами.

Жозефина! Жозефина! Ты разлюбила меня?"

Заключения писем свидетельствуют о том, что страсть к этой женщине стала навязчивой идеей его жизни:

«Я обнимаю твои груди и ниже, гораздо ниже…» Или: «Я обнимаю всю, всю тебя…» А еще: «Я обнимаю твою маленькую черную рощу…»

В этом стиле соединились романтическая идиллия и немножко водевиль.

Жозефина, получая неистовые послания, весело смеялась.

— Восхитительно! — говорила она.

И в то время как Бонапарт вертелся в кровати, вспоминая о бурных ночах, проведенных с женой. Креолка отдавала свое тело с атласной кожей всем молодым людям, которые ее об этом вежливо просили.

«Мужчина, который позволяет женщине управлять собою, — не мужчина, а ничтожество».

В конце апреля 1798 года Бонапарт вступил в Италию во главе армии, образованной из отрядов оборванцев, именовавшихся солдатами Директории.

Он разработал план разгрома австрийцев во главе с генералом Болье и пьемонтцев короля Сардинии, союзника Австрии.

Австрийцы же, уверенные в превосходстве шестидесятитысячной хорошо обученной и экипированной армии над тридцатью восемью тысячами изголодавшихся «босоногих французов» с трехцветными кокардами, предполагали одним ударом расправиться с Бонапартом и, не останавливаясь, победоносно маршировать до Лиона.

Бонапарт воодушевлял свою армию обещаниями грабежей.

«Солдаты! Вы раздеты, голодны, нуждаетесь во всем, но никто не может ничего дать вам. Ваше терпение и мужество в этих скалистых горах не принесут вам славы. Я же приведу вас к плодороднейшим равнинам мира. Богатые провинции, большие города будут в вашей власти, и вы получите богатство, почести и славу.»

Орда восторженно восклицала:

— Вот это вождь! Этот знает, чего хочет. Но этот молодой генерал, которому предстояло создать замечательнейшую армию всех времен, думал только о своей жене. На каждом самом крохотном привале он бежал к большому пню, к барабану, к плоскому камню и строчил письмо Жозефине, которое тотчас же отправлялось эстафетой в Париж.

Вечерами, на бивуаках, солдаты уважительно поглядывали на молчаливого генерала, уверенные, что он обдумывает план завтрашнего сражения. Они были бы очень удивлены, узнав, что он в это время мечтает о сладострастном теле Жозефины. И они меньше волновались бы, глядя на насупленные брови Бонапарта, если бы знали, что его гнев изольется не в замысле кровавой битвы, а в письме, полном кипящей ревности.

Воображая Жозефину, окруженную парижскими волокитами и щелкоперами, маленький корсиканец испытывал муки ада.

Он писал 7-го апреля из Альбенга (я почтительно сохраняю его орфографию);

«Я палучил твое письмо, которое ты не закончила, потому что собралась ехать за город, — пишет он. — И ты позволяешь себе делать мне ревнивые упреки, мне, который здесь завален работой и падает от усталости!.. Да, за городом висной (весной) хорошо, особенно с дивятнадцатилетним любовником».

«Девятнадцатилетний любовник» создан воображением Бонапарта, но он не знал, что действительность намного превосходит его фантазию.