История любви в истории Франции. Том 3. В интимном окружении королев и фавориток - читать онлайн книгу. Автор: Ги Бретон cтр.№ 73

Анна разместилась в апартаментах, значительно удаленных от покоев короля. Королева-мать вернулась в свой Люксембургский дворец. Едва распаковав чемоданы, они поспешили к королю, чтобы напомнить о его обещании удалить Ришелье.

— Война с Испанией окончена, и вы должны одержать свое слово,

На протяжении многих дней Людовик XIII отражал атаки матери, но потом дал себя убедить и согласился прогнать кардинала. Ришелье, живший в Малом Люксембургском дворце, был хорошо осведомлен своей тайной полицией о кознях флорентийки. Он даже знал, что она хочет заменить его хранителем печати, Мишелем де Марсильяком, и что ей в этих интригах помогает герцог де Гиз. И потому он был готов к контратаке.

10 ноября он узнал, что королева-мать у себя в комнате при закрытых дверях ведет разговор с королем. Сильно обеспокоенный, Ришелье поручил своей племяннице, м-м де Комбале, пойти и выяснить, о чем они там говорят. Но флорентийка буквально забаррикадировала дверь.

— Не надо болте кардинал! Не надо племянница! Никого не надо! — бушевала она.

Король перебил ее, сказав, что им не следует будить подозрения Ришелье подобными нелепыми выходками, и впустил постучавшую в дверь племянницу. Несколько мгновений Мария Медичи сохраняла спокойствие, но потом ее будто прорвало, и она впала в такую ярость, как пишет Сен-Симон, «что из нее полился неудержимый поток проклятий и ругани, известных лишь завсегдатаям Центрального рынка» [118] .

А тем временем кардинал, чье беспокойство все нарастало, уже входил в Люксембургский дворец. Он не хотел находиться вдали от того места, где решалась его судьба.

Поднявшись на второй этаж, он увидел, что дверь в апартаменты королевы-матери заперта. Он безуспешно подергал все двери, прошелся по коридорам и в конце концов проскользнул в молельню, которая сообщалась с комнатой флорентийки. Там он увидел, что потайная дверь чуть-чуть приоткрыта. Он толкнул ее…

Мария Медичи, топавшая ногами и кричавшая во все горло, с ужасом увидела входящего кардинала.

— Вы, я полагаю, говорили обо мне, — сказал он. — Я к вашим услугам, в чем вы меня обвиняете?

Флорентийка мгновенно потеряла над собой контроль и принялась грубо оскорблять кардинала.

Он пришел, чтобы выяснить отношения. Лексикон рыбной торговки, к которому он был непривычен, привел его в полное замешательство, и он не в силах был произнести ни слова.

— Я вас прогоняю! — кричала королева-мать. — Вы просто неблагодарный лакей!

Видя, что король ни единым жестом не помешал ей осыпать его оскорблениями, Ришелье понял, что пропал. И тогда, будучи человеком крайне эмоциональным, он упал на колени и разрыдался.

— Простите! — лепетал он.

Мария Медичи, клокоча, вышагивала по комнате из угла в угол. Кардиналу, по-прежнему стоящему на коленях, пришла в голову странная идея следовать за нею во всех ее перемещениях по комнате.

— Помилуйте! Помилуйте! — восклицал он. Зрелище это было настолько нелепым, что Людовик XIII почувствовал себя неловко.

— Встаньте, господин де Ришелье, и выйдите отсюда, — сказал он сухо.

Кардинал удалился, сотрясаемый рыданиями, которые еще долго звучали в коридорах.

Когда он ушел, Мария Медичи обернулась к сыну, и глаза ее недобро сверкнули:

— Что вы об этом думаете?

— Все это очень утомительно, — только и произнес король.

После этого он вышел, сел в карету и приказал везти себя в Версаль, чудный воздух которого очень любил.

* * *

Не успел он уехать, как горничные Марии Медичи, все видевшие и слышавшие, выбежали из Люксембургского дворца, дабы оповестить королевский двор о том, что кардинал отвергнут королем и впал в окончательную немилость.

Через два часа все враги первого министра сбежались к королеве и окружили г-на де Марсильяка, который тут же принялся раздавать должности. Все друг друга поздравляли с этим событием, самые знаменитые остроумцы сочиняли ядовитые катрены по адресу Ришелье, который, по всеобщему мнению, сбежал из Парижа, а Анна Австрийская, сидя в уголке гостиной, улыбалась тому, что ее дорогой Букингем теперь отомщен.

А между тем в это самое время кардинал приехал в Версаль и, распростершись перед королем, заговорил с ним так умно, что сумел изменить ситуацию.

— Я вам абсолютно доверяю, — сказал Людовик XIII, — и могу заверить, что. желаю вас видеть у себя на службе, как и прежде.

В тот же вечер Ришелье вернулся в Париж еще более могущественным, чем когда бы то ни было, и тут же приказал арестовать всех, кто очень радовался его опале, начиная с господина де Марсильяка.

Весь этот вечер неописуемая паника царила в Люксембургском дворце, где Марию Медичи сотрясал самый страшный в ее жизни приступ гнева. Анна Австрийская отнеслась к этому не столь бурно. Поняв, что ей опять придется страдать от злобы и ненависти своего отвергнутого поклонника, она легла спать со слезами на глазах.

Так закончился воскресный день 10 ноября 1630 года, который с полным основанием можно назвать Днем Обманутых.

* * *

После этого дня, избавившись от забот, навязанных ему неотступными жалобами своей матери, Людовик XIII снова мог посвятить себя целиком м-ль де Отфор, которая, к счастью, не была замешана в интриге.

Зато все были удивлены ее новым увлечением, которому она отдавалась ради удовольствия короля: м-ль де Отфор стала варить варенье.

В обществе фрейлины король проводил все время сидя у печей, на которых кипело варенье, он так восторгался кухней, что однажды какому-то послу пришлось услышать, «что Его Величество не может его принять, потому что занят накалыванием ягод…».

Он любил подшутить над другими, чтобы развлечь м-ль де Отфор. «Однажды, — рассказывает Тальман де Рео, — он отрезал бороды у всех своих офицеров, оставив каждому на подбородке лишь короткий хохолок». По этому поводу кто-то тут же сочинил куплет:

Ох, бедная, бедная моя борода,

Кто поступил так с тобою, скажи?

Это дело рук короля Луи,

Тринадцатого под этим именем,

Обрившего всю челядь двора.

Песенка была оценена королем по достоинству, поскольку он и сам сочинял романсы и очень гордился, что является автором музыки ко многим балетным спектаклям. На каждом данном при дворе празднике обязательно был сольный номер, в котором исполнялись новые сочинения Его Величества…