Слухи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Годберзен cтр.№ 49

— Нет, — прошептала Элизабет. — Еще нет. Оно завтра.

— Сегодня канун Рождества?

Глаза матери широко раскрылись. Теперь по щекам Элизабет струились слезы, и, боясь громко разрыдаться, она лишь кивнула. Она плакала обо всем, чего ей хотелось, обо всем, от чего отказалась, и обо всех тех людях, которых собиралась вновь покинуть. Она плакала о прекрасной мечте Уилла, в которую он включил и ее, а она все испортила из-за своих прежних обязательств.

— Сегодня канун Рождества, и ты ангел, спустившийся ко мне в виде Элизабет?

Элизабет снова взяла мать за руку.

— Нет, — ответила она, когда снова была в силах говорить. — Я Элизабет. Сейчас канун Рождества, и я Элизабет, и я не умерла — это все вышло по ошибке. Я вернулась из…

— Моя Элизабет — ангел. — Миссис Холланд прикрыла глаза и упала обратно на подушку. Ее темные волосы разметались вокруг белого лица. — Она ангел, и она вернулась ко мне.

Элизабет долго стояла у кровати, размышляя о том, что сделала со своей матерью и как ей теперь все исправить. Когда она уехала, то отняла последнее, ради чего жила ее мать, теперь Элизабет ясно это понимала. В конце концов, она забралась на кровать и положила голову на подушку рядом с головой матери. Теперь она думала о том, как же ей сказать Уиллу, что они не смогут вернуться в Калифорнию, пока ей каким-то образом не удастся добиться, чтобы мать выздоровела.

«Нельзя не заметить внезапно возникшую дружбу между миссис Уильям Скунмейкер и юной Пенелопой Хэйз. Те из нас, кто обладает аналитическим складом ума, задумались: а что, если первая так благосклонна к последней из-за своего пасынка? Возможно, молодой Скунмейкер снова влюбился?»

Из светских новостей Нью-Йорка в «Уорлд газетт», воскресенье, 24 декабря 1899

К полуночи в канун Рождества Генри вконец надоели два мужлана, приставленные к нему, которые теперь сделались его постоянными спутниками. Если прежде эти тени выглядели абсурдно комичными, то теперь он уже не видел тут ничего смешного. Они проверяли далее, сколько шампанского он пьет, — правда, не так тщательно, как следили за его передвижениями. Он все же выпил несколько бокалов, и теперь галстук съехал набок, а темные волосы растрепались. Бешеное стремление сбежать утихло, превратившись в бесплодную надежду. Он знал, что Диана в зале, и ему отчаянно хотелось хотя бы мельком на нее взглянуть. В последний час он был одержим идеей, что она не будет танцевать ни с кем, кроме него. Ему так хотелось подбодрить ее хотя бы взглядом. Она рисковала ради него всем — а он даже не мог пригласить ее на танец. Как ей одиноко в толпе, среди этих гарпий, с их веерами и язвительными замечаниями!

Когда Генри наконец увидел Диану, она уже уходила. Тот мужчина, с которым она явилась на бал, — наверное, это тот деловой партнер ее отца, о котором она говорила, — предложил ей руку, и ей удалось бросить один лишь взгляд в сторону Генри, находившегося на другом конце зала. В ее глазах блестела вечерняя роса, нежные губы приоткрылись. Он шагнул вперед, но тут обзор ему заслонила другая женщина. К нему приближалась Пенелопа. За ней следовала мачеха Генри. В руках у Пенелопы были два бокала шампанского.

— Мистер Скунмейкер сказал, что вы можете десять минут передохнуть, — обратилась Изабелла к стражникам Генри.

Белокурый развившийся локон упал ей на щеку. Мачеха поправила галстук Генри. Когда двое рослых мужчин, воспользовавшись ее предложением, зашагали к дверям, она сжала запястье Пенелопы и подмигнула Генри. Затем Изабелла взяла под руку какую-то матрону, проходившую мимо, и, рассыпавшись в комплиментах по поводу ее туалета, вместе с ней удалилась в главный зал. Генри прислонился к косяку дубовой двери, отделявшей бальный зал от нескольких маленьких галерей. Он бросил взгляд на толпу гостей, желая, чтобы Диана была среди них. Но он знал, что она уже ушла.

— Я не могу сейчас играть с тобой ни в какие игры.

— Больше никаких игр, — весело ответила Пенелопа.

Она подняла бокал, показав ему знаком, чтобы он следовал за ней. И направилась в галерею. Сам не зная почему, Генри пошел за ней. Походка у нее была очень решительной, что не понравилось Генри.

— В любом случае тебе бы пора понять, Генри, что для меня это никогда не было игрой.

Они переходили из одной галереи в другую, мимо натюрмортов старых голландских мастеров, с черным виноградом, черепами и кувшинами с вином. Генри оглянулся, надеясь, что никто не заметил, как они удалились. Пенелопа отхлебнула из бокала, и Генри увидел над краешком бокала ее пылающие глаза.

— А для меня это была игра, — сказал он. — Какое-то время она была забавной, но затем веселье закончилось. Я давно уже не играю в такие игры, Пенни.

Пенелопа пожала плечами и до дна осушила бокал. Потом швырнула его через плечо, и, когда он разбился о дубовую панель, что-то дрогнуло в душе Генри, хотя он и не подал виду.

— А я думала, что тебе, возможно, захочется снова поиграть.

От ее тихого голоса Генри похолодел.

— Уверен, что нет, — заявил он твердо.

Пенелопа засмеялась гортанным смехом и остановилась.

— О, Генри, разве ты не знаешь, что, когда имеешь дело со мной, ты должен на минутку остановиться и подумать: что я упустил?

Генри вдруг почувствовал, что устал. Никогда он так не уставал. Ему захотелось оказаться где угодно, но только не здесь. Он с трудом выговорил:

— И что же я упустил?

Пенелопа заговорила, очень медленно произнося слова:

— Мне бы следовало знать, что ты любишь не Элизабет.

Генри взглянул на Пенелопу, но ее веки были полуопущены, а взгляд уклончив. В этой комнате были темно-синие стены, снизу обшитые дубовыми панелями, и множество картин — его отец знал, что должен ими восхищаться, но редко на них смотрел, так как эта живопись казалась ему слишком мрачной. Не сговариваясь, Генри и Пенелопа пошли вперед, подальше от бального зала — им обоим не хотелось, чтобы их разговор услышали.

— Я не понял?

— Мне бы следовало знать, как знает уже весь город, что тебе всегда нравились брюнетки.

Генри решил отделаться шуткой:

— Да, у меня есть излюбленный тип.

— Конечно, а также план атаки.

— Если ты полагаешь, что я…

— О, я не полагаю. Иначе я бы не стала зря тратить наше время.

Теперь Пенелопа встретилась с ним взглядом. В глазах ее читалась неистовая гордость. А еще — вызов.

— Я знаю о тебе и Диане Холланд, Генри.

— Я понятия не имею…

— Вас видела горничная, Генри, утром, в спальне Дианы. Это ее компрометирует, не так ли? Ты становишься небрежен, Генри. Со мной ты никогда не был так небрежен.

Генри был не в силах кивнуть в ответ на это справедливое замечание. Он сжимал ножку своего бокала с шампанским.