Рабыня Вавилона - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Стоун cтр.№ 4

Девушка стремительно выбежала из спальни, за ней последовала Сара, понимая, что не сможет остановить юную госпожу. Если Иштар-умми вбила себе в голову, то уйдет все равно, но тогда уже в одиночку, и горе бедной служанке, если хозяин узнает, что запрет его был нарушен.

— Эй, ты! Ты меня слышишь? — крикнула девушка кому-то внизу. — Подай лестницу. Что стоишь, как осел? Нет, ты хуже осла, хуже! Ну, наконец-то, догадался задрать голову! Давай ее сюда. Лестницу! О, боги ночи!

Сара отодвинула девушку от ненадежного ограждения, и та, дернув плечом, отошла к стене. Тростниковый навес давал сквозную тень, и отсюда, из этой прозрачной теплой тени, Иштар-умми смотрела на прямую спину Сары, на яркие блики ее монист.

Иштар-умми нисколько не удивило отсутствие лестницы на положенном месте. Несомненно, это распоряжение отца. Но что с ним стало? Отец умный человек. Так зачем же совершать столь глупые поступки? Похоже, на его разум и впрямь нашло затмение!

— Сара, — сдержанно позвала она. — Сара, это не поможет.

Служанка махнула рукой, заставив ее замолчать. Иштар-умми подбоченилась, готовая разразиться гневной тирадой, но Сара сказала, как всегда хладнокровно принимая решение:

— Надим, сделай то, что просит госпожа.

Она обернулась к девушке и ждала, раскинув руки на перилах балюстрады, вся, от макушки до огрубевших, в белых трещинах, пят, пронзенная солнцем, в медных и серебряных браслетах на запястьях, в гладком платье, облегающем ее округлый живот и грудь, ровно дышащую, пока над перилами не поднялась рогатая лестница.

Сара предложила руку Иштар-умми, и вавилонянка, с вызовом глядя на нее, поставила ногу на перекладину.

Все-таки они покинули дом! Иштар-умми ликовала. Дерзко сверкнув, глазами, девушка наклонилась к уху аравитянки и прошептала:

— Порой я сожалею о том, что не родилась мужчиной. И вот теперь, там, на балюстраде, я подумала о том же. Ах, Сара, не будь ты рабыней… — и она расхохоталась, глядя, как нахмурилась ее служанка.

— Спусти на лицо покрывало, — строго сказала Сара.

— Вот еще! Я пока не замужняя женщина!

— Но и не публичная! А стараниями твоего отца скоро ты выйдешь замуж.

— Ну и длинный же у тебя язык! — огрызнулась Иштар-умми.

— Куда мы пойдем? — сухо поинтересовалась служанка.

— А я разве не сказала? Мы отправимся в целлу.

— Зачем это? — насторожилась Сара.

— Я хочу поговорить с богиней. Скажу тебе правду, Сара, я хочу любить, хочу, чтобы Иштар помогла мне. Я буду просить ее об этом. Я не против замужества, но хочу выйти по любви.

— Хорошо, что твой отец тебя сейчас не слышит. Разговаривая, они шли по неширокой улице жилого квартала с непрерывными оштукатуренными стенами, кое-где разделенными нишами и выступами. Тротуар постепенно поднимался, но женщины легко взбегали по разогретым на солнце ступенькам, отшлифованным тысячами ног.

Здесь было сравнительно тихо, попадались навстречу рабыни с кожей цвета олив, обремененные корзинами со снедью и кувшинами с питьевой водой. Мелкие торговцы ехали верхом на навьюченных осликах. Копыта звонко стучали по плитам, которыми была вымощена улица. Один торговец предложил Иштар-умми с лотка засахаренную грушу, и девушка, не замедляя шага, взяла ее. Сара отдала торговцу мелкую монету и бросилась догонять госпожу.

Они шли быстро. Одна улица сливалась с другой, плавно перетекая в третью, образуя почти прямую линию с непрерывной неровной тенью от противоположной стены и шапками финиковых пальм, растущих во внутренних дворах домов.

Наконец женщины вышли в сад, примыкающий с одной стороны к самому Евфрату. Близился месяц нисанну, природа вступала в пору обновления, и сад пестрел цветами и источал дурманящие ароматы. Где-то в отдалении слышались голоса — рабы занимались искусственным оплодотворением финиковых пальм.

Мужские метелки заботливо вкладывались в женские соцветия «древа жизни». Цвели гранаты, инжир, белой пеной вскипали грушевые деревья.

По узкой тропе Иштар-умми вышла к каналу, пересекающему сад. Здесь, в небольшой, отведенной в сторону заводи, цвели лотосы. Лилии и розы подставляли небу свои раскрытые чаши, и солнце наполняло их с избытком теплом и светом.

Девушка села прямо на траву в тени пальмы, прислонившись спиной к ее шероховатому стволу. Темные глаза вавилонянки полнились загадочным сиянием. Она о чем-то напряженно думала, но мысли ее были приятны.

Сара наслаждалась покоем этого места, блеском воды в канале, дыханием цветов. Небо было необыкновенно яркое, синее, такое, что и смотреть нельзя — слишком сильно искушение обрести крылья. Она ступала босыми ногами по траве, чувствуя ее мягкость.

— Знаешь, Сара, здесь так хорошо, что хочется умереть, — внезапно нарушила молчание Иштар-умми.

Аравитянка встрепенулась.

— Странно слышать такие слова из твоих уст, — отвечала она. — Мир прекрасен до слез, а жизнь так быстротечна. В твои годы, кажется, что дорога длинна, на самом деле, это не так. Вот, смотри, мне уже сорок, а я помню дни, когда была такой, как ты теперь, так же отчетливо, словно и не истекли десятки лет.

— Да? И много у тебя было счастья?

— Было много радости. Я любила свой дом.

Иштар-умми отвернулась, закрыла глаза: Так обострялись все звуки и запахи. Так можно было просто молчать и думать, но Сара продолжала:

— Я часто думаю о доме. Моя семья погибла. Может быть, там кто-то и остался из родни, а кто-то живет в Вавилонии. Вот только места юности притягивают, и ничего с этим не поделаешь. Увижу ли я когда-нибудь Иерусалим, развалины храма? Наверное, нет.

Она покачала головой, сорвала с ветки цветы граната.

— Так что не спеши к ночным богам. Царство Нергала не чета верхнему миру, и его дворец куда беднее Этеменанки. Поднимись, я украшу твою голову цветами.

Иштар-умми прижала прохладные пальцы Сары к своим вискам. От женщины пахло кипарисовым маслом, ее короткие завитые волосы придерживала белая лента, светились ожерелья на полной шее. Раздался отдаленный взрыв смеха, веселые голоса что-то выкрикивали. Зазвучала песня. Пел молодой раб, ему в такт прихлопывали.

— Если бы была жива твоя мать, она бы порадовалась твоей красоте, — сказала Сара, глядя девушке прямо в глаза.

Иштар-умми поджала пухлые губы:

— Да, была бы жива, если бы не этот пятый ребенок, который забрал себе ее жизнь!

— Ты несправедлива. Они ушли вместе.

— Да. Но этого не должно было случиться!

— Боги решают за нас, — вздохнула Сара и направилась к ограде, едва видневшейся сквозь зеленое кипение листвы.

Покинув сад, женщины шли молча. Воспоминание о матери расстроило Иштар-умми. Девушка думала о прежних днях, о счастье находиться рядом с матерью, о ее глазах, все видящих и понимающих, о ее последней беременности. Пятого ребенка она носила тяжело, все время болела, страшно осунулась и подурнела. На самом деле (уже позднее кто-то сказал Иштар-умми) у нее когда-то умерло трое детей, и значит, эта беременность была восьмой.