Последний идол - читать онлайн книгу. Автор: Александр Звягинцев cтр.№ 66

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Последний идол | Автор книги - Александр Звягинцев

Cтраница 66
читать онлайн книги бесплатно

В послевоенные годы среди московских интеллектуалов была очень популярна такая стихотворная байка: «На берегах литературы пасутся мирно братья Туры и с ними, заводя амуры, Лев Шейнин из прокуратуры».

И в то же время Шейнин работал над «Настольной книгой следователя», с которой начался наш рассказ. Книгой, по которой училось профессионализму не одно поколение следственных работников.

Однако жизнь в это время закручивает сюжет, который даже он, мастер драматургических ходов, не мог предусмотреть. Его нюрнбергский знакомый Лихачев становится заместителем начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР и начинает заниматься делом Еврейского антифашистского комитета, готовясь привлечь к ответственности как можно больше людей и намечая возможные жертвы.

В 1949 году, как раз когда «Настольна книга следователя» вышла в свет, Шейнина неожиданно освободили от должности, не объяснив причин. Сказали, что назначат директором Института криминалистики, но…

Не назначили. Знак был, что и говорить, плохой. Шейнин сидел дома, писал рассказы, пьесы, сценарии. Выжидал, особенно не высвечивался, но при случае всегда «зондировал» почву, пытаясь понять, что его ждет. Он, конечно, догадывался, что освобождением от должности дело не закончится. На одной из вечеринок, на которых бывал Шейнин, подвыпивший сотрудник органов сболтнул: «Эх, Лева, Лева, старый уголовник!.. Умная у тебя башка, а все же мы за тебя взялись…» Кое-кто из его знакомых по писательскому цеху получил рекомендацию держаться подальше от Шейнина, так как его «выгнали» из прокуратуры по настоянию органов безопасности, а скоро вообще «возьмут». Разумеется, это дошло и до Шейнина.

Через несколько лет сам он объяснит такой неожиданный поворот своей замечательной карьеры знакомому только одним словом: «Михоэлс…»

Это очень походило на правду. Накануне увольнения Шейнин был командирован в Минск в качестве следователя по особо важным делам в связи с загадочной гибелью знаменитого артиста Михоэлса. Для многоопытного Шейнина не представило никакого труда установить, что никакой автомобильной аварии, о которой официально было объявлено, не произошло, а имело место подготовленное убийство, следы которого вели куда-то очень высоко… Видимо, от популярного писателя и авторитетного следователя ожидали, что он подтвердит факт «автомобильной аварии» и случайность гибели Михоэлса. Но факты подсказывали Шейнину другую версию, и его немедленно отстранили от дела, а вскоре и уволили.

Но дело было не только в Михоэлсе. Тогда уже усиленно раскручивался так называемый «еврейский вопрос». Нужны были «заговорщики», которые могли сойти за организаторов заговора. Но и это еще не все.

Шейнин был для Лихачева находкой. Прокурорский работник, литератор, имевший обширные связи, особенно в еврейской среде, как нельзя лучше подходил на активную роль заговорщика. К тому же было известно, что Шейнин, осторожный и хитрый, обладавший удивительной изворотливостью, был очень боязлив. Многие его знакомые знали, что он панически боялся допросов с пристрастием и признавался, что он их не выдержит. После истории с Михоэлсом его никто из высокопоставленных знакомых не мог защитить.

Шейнина арестовали 19 октября 1951 года. Прокуратура даже не пыталась вступиться за своего бывшего сотрудника, отдавшего как-никак следственной работе более 27 лет жизни. Да, надо сказать, маховик был запущен тогда с такой силой, что все попытки были бы бесполезны. Летели головы и поважнее…

Поначалу Шейнин связывал свой арест с происками главы МГБ Абакумова. Когда в январе 1949 года сгорела дача Ворошилова, Шейнин со своей командой занимался расследованием. Была установлена халатность органов госбезопасности, охранявших объект, виновные отданы под суд. После этого, встретившись с Шейниным, Абакумов обронил: «Все ищешь недостатки в моем хозяйстве, роешься… Ну, старайся, старайся…»

Но думается, такая версия случившегося была притянута за уши. Ведь к этому времени Абакумов сам уже сидел в тюрьме и терпел пытки. Его даже одно время поместили в тесный холодный карцер без окон, без притока свежего воздуха, держали на хлебе и воде, включая беспрерывно холодильную установку. Описывая эти зверства в письме на имя Берии и Маленкова, Абакумов просил их только об одном передать его дело в целях объективного расследования в Прокуратуру СССР.

В рамках дела, возбужденного против Абакумова, был арестован коллега Шейнина — прокурор отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры Союза ССР Дорон. Путем применения к нему незаконных методов ведения следствия от него добились показаний даже в отношении Генерального прокурора СССР и других руководящих работников органов прокуратуры. Сослуживцы Дорона мне рассказывали, что когда после смерти Сталина, бедолага был освобожден из-под стражи, он признался, что били его «с оттяжкой» металлической пряжкой по обнаженным ягодицам, приговаривая: «Вот тебе материальное право, а вот тебе процессуальное право». Они утверждали, что в те годы якобы проводилась операция под кодовым названием «Пушкинская, 15-а» (место нахождения Прокуратуры СССР). По их версии после еще нескольких арестов сотрудников прокуратуры дело Дорона и Шейнина должно было быть объединено в одно производство.

В постановлении на арест Шейнина указывалось: «… изобличается в том, что будучи антисоветски настроен, проводил подрывную работу против ВКП(б) и Советского государства. Как установлено показаниями разоблаченных особо опасных государственных преступников, Шейнин находился с ними во вражеской связи и как сообщник совершил преступления, направленные против партии и Советского правительства».

Борис Ефимов во время нашего разговора вспомнил, что в те дни арест Шейнина многие восприняли вполне философски:

«Встретил на улице известного поэта, а он говорит:

— А знаешь, Боря, этого толстяка Шейнина посадили. Говорят, упал в обморок, когда за ним пришли. Там теперь, поди, похудеет…

— Да ты что? — остолбенел я. — Да он же сам всех сажает!

— Ну и что? Сажал, сажал и досажался…

Наверное, в этом „досажался“ была доля истины. Здесь выразилось и отношение столичной культурной богемы к двойной жизни Шейнина».

Трудно было представить себе в лубянских кабинетах этого веселого полного жуира, который в своих рассказах писал о том, что презумпция невиновности выше всего и считался чуть ли не автором «ставки на доверие» — особой формы установления контакта с допрашиваемым, а сам очень любил во время работы в Следственном отделе «ночные бдения», то есть допросы ночью, когда арестантам по несколько суток не дают спать…

Почему-то дело Шейнина «тянулось» два года, хотя другие и куда более сложные и запутанные, заканчивались значительно быстрее. Видимо, потому, что «умная голова» умела тянуть время. Профессионал, он тонко чувствовал, чего от него хотят, высчитывал, что можно сказать, а чего нельзя, пытался угадать по течению допросов, как меняется политика на самом верху.

Допросы следовали за допросами, иногда они перемежались очными ставками, дело пухло, и к концу оно уже насчитывало семь огромных томов. Делом занимались в разное время семь старших следователей Следственной части по особо важным делам МГБ СССР. Его допрашивали не менее 250 раз, большей частью ночью, как правило, допросы начинались в 9–10 часов вечера и заканчивались далеко за полночь. Более года держали в одиночке, иногда в наказание «за провинности» лишали прогулок, книг, передач, во время допросов шантажировали, оскорбляли, грозили побоями. Однажды его даже заковали в наручники и не снимали их в течение шести дней. Все это довело Шейнина до такого состояния, что к концу следствия, по собственному признанию, запас его «нравственных и физических сил был исчерпан». Были периоды, когда его силы окончательно покидали и он в эмгэбэшной одиночке ощущал холодное дыхание смерти и слышал, как в ночной тишине, она ему приговор читала.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению