Завтрак палача - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Бинев cтр.№ 13

Но об этом немного позже. Если к слову, конечно, придется.

Я подошел к столику в основном ресторане, за которым сидела в одиночестве сеньора Бестия, потому что увидел, как она поманила меня пальчиком. Я почтительно пригнулся, подставив свое темное мулатское ухо к ее роскошному алому ротику.

— Послушай, Comer es dado, — прошептала она. — Я тут наболтала тебе что-то… Так ты забудь.

— Я ничего уже не помню, сеньора Бестия, — чуть слышно, совершенно искренне ответил я. — У меня плохо и с памятью, и даже со слухом.

— Надеюсь, это не мешает тебе служить здесь?

— Ни в коем случае. Здесь это у всех. В этом смысле обслуживающий персонал — инвалидная команда. Ни слуха, ни зрения, ни памяти. Даже обоняние притуплено.

— Несчастные! — Она совершенно серьезно и даже сочувственно посмотрела на меня, словно мне нельзя было не поверить.

Сеньора Бестия вообще была дамой серьезной и решительной. И, как обнаружилось, доверчивой.

Никогда бы не вспомнил ее пикантную историю, будь она еще жива.

Родилась она очень далеко от Испании. В Китае. Правда, оба родителя были испанцами. Отец — видный дипломат, заметный общественный деятель, неплохой писатель и драматург и вообще большой душка. Мать — наследница княжеского титула, из давным-давно разорившегося аристократического семейства, работала на скромной технической должности в испанском посольстве в Пекине.

Они познакомились еще в Мадриде, на европейской политической конференции. Дипломат был уже женат, но как-то очень неудачно. Это всерьез мешало его карьере, его творчеству писателя и вообще было отвратительно его нраву. А нрав у него был шумный, общественный, заметный. Его же первая жена была, по-моему, просто тихо помешанной дурой. Очень была ревнивая и в то же время холодная дамочка, дочь крупного промышленника из Барселоны. Ее все запомнили как серое существо с крепко поджатыми бледными губами и с блуждающим взглядом. Плоскогрудая, беззадая, но фантастически богатая наследница. Это и сгубило первую половину жизни шумного и любвеобильного дипломата.

Незадолго до китайской командировки будущего отца синьоры Марии его первая жена заболела раком гортани и умерла. Промучилась она, говорят, очень недолго. Все ее богатство досталось неутешному супругу. Детей у них не было.

В Пекин вдовец приехал, разумеется, один, тут же встретил в посольстве и сразу узнал совершенно очаровательную молодую женщину, на которую обратил еще внимание пару лет назад в Мадриде на конференции. Она там что-то за кем-то записывала, успевая одаривать его, тогда еще женатого человека, несмелой легкой улыбкой.

Вскоре они поженились, и в следующем году у них родилась дочь Мария. В Мадрид семья вернулась лишь через четыре года — закончился контракт родителей. Вскоре закончилась и их совместная семейная жизнь.

Как-то дипломат задержался в заштатной стране, которую свора дружных и гуманных государств собиралась разбомбить и разрушить до основания во имя невнятных высоких международных принципов, а дипломат должен был убедить общественность, что им и его друзьями по большому и сильному военному блоку сделано все возможное, чтобы отложить бомбежку на целых пять дней. Другая страна, расположенная восточнее остальных, настаивала на новых переговорах и на ракетно-бомбовой паузе еще дней на десять, даже, по-моему, на пятнадцать. Но вопрос был совершенно принципиальный. Сойтись никак не могли. Пока суд да дело, страна, которая была восточнее всех, срочно вывозила из страны, которую собирались превратить в руины, какие-то важные агрегаты, секретные документы и особо ценных друзей.

Дипломат закончил свои бессмысленные переговоры и вернулся усталый, но очень довольный собой: он всегда был доволен, когда выматывался в пустых разговорах и бесполезных миссиях. В голове крутились сюжеты новой книги о том, как трудно быть интеллигентом в стае хамов и мерзавцев.

С этими мыслями он и отпер дверь их семейного гнездышка, а там, в его постели, крепко спал его же начальник и ближайший друг, а жена, не заметив возвращения мужа (все телеканалы утверждали, что он день и ночь продолжает битву за то, чтобы другая битва, кровавая и смертоносная, состоялась как можно быстрее и эффективнее), сидела на кухне и попивала кофе с коньячком. Она очень любила после страстных ночей кофе именно с коньячком. Он бодрил и в то же время успокаивал.

Муж был горячо возмущен не столько изменой, сколько бесстыдной верностью интимным традициям его ветреной жены. Кофе после него — это ничего, это — законно, а после любовника — крайне возмутительно и даже гадко!

Произошел разрыв. Взаимная неприязнь дошла до того, что почти одновременно с бомбежкой той страны (мирную паузу продлили на целых три дня, что было верхом взаимного уважения между Западом и Востоком) дипломат покинул семью: он переехал в пригород Мадрида к своей старой приятельнице-актрисе, постоянно снимающейся в фильмах Альмодовара.

В руинах уже лежала чужая беспомощная страна на границе Европы и Азии, в руинах лежала и семейная жизнь дипломата и писателя.

С тех пор синьорита, в дальнейшем синьора Мария Бестия, была предоставлена сама себе. В материной постели за время взросления дочери перебывала вся дипломатическая, военная и часть культурной элиты страны. Были пролиты литры слез и как будто даже несколько капель чей-то крови. Отец, видный дипломат и талантливый литератор, известный во всех интеллектуальных кругах Испании светский человек, однажды был повержен обыкновенным инсультом. Такие инсульты случаются со всеми — и с плебеями, и с аристократами. После них все выглядят одинаково жалко и несчастно.

Страна, которую разбомбили, успела к тому времени вновь отстроиться и даже стала претендовать на достойное место в своре стран, когда-то не желавших дать ей передышки хотя бы еще на пару дней. То есть много воды утекло. А для старого дипломата и литератора время превратилось в заплесневелый пруд.

Мария часто приезжала к отцу в загородную клинику, где он прозябал годами, и сидела рядом, нежно держа в своей ладони его дрожащую исхудалую старческую руку. Не знаю, сколько времени это длилось, но Мария успела вырасти, похоронить мать, окончить факультет политологии в Барселоне, выйти замуж и развестись. Старый дипломат все еще коротал свои безрадостные деньки в той же клинике. Его еще дважды разбивал инсульт и один раз поразил обширный инфаркт. Но очень, видимо, живучий был этот мужик.

Незадолго до смерти он позвал к себе дочь и поведал ей историю своих богатств, которые позволили ему находиться все это время в одной из самых дорогих клиник Европы, содержать дочь и даже материально помогать бывшей жене, когда та была жива.

Новоиспеченному политологу Марии откровенность отца пришлась очень кстати. Она оставила за собой на всю жизнь фамилию своего первого и последнего мужа. О нем рассказывала очень неохотно: пьяница и бабник, младший сын богатого фермера с севера Испании, а вообще-то дрянной человечишка. Словом, от себя ей он оставил только свою странную фамилию.