Мужчины любят грешниц - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 13

– Четыре! – Он показал четыре пальца.

– Пятого августа исполнилось, – уточнила Рената.

– Он Лев? – поразилась мама. – Как Тема?

– Я даже хотела назвать его Львом, но муж не согласился.

– А ваш муж…

– Умер! – поспешил я, закрывая тему.

– Почему умер? – удивилась Рената. – Наш папа живет в Германии, зарабатывает денежки, да, Павлик?

– Но вы сказали вчера… – начал было я.

Она слегка порозовела.

– Это была шутка!

Хорошенькая шутка – назвать мужа покойным! На лице мамы сложное выражение – незнакомая дама провела ночь в квартире холостяка и теперь сидит в его халате, распивает кофеи при живом муже, а у мальчика есть отец!

Рената, чуткая, поняла и сказала:

– Такая нелепая история… Эта Анечка, воспитательница, приняла Артема за отца Павлика, он тоже Хмельницкий. А я вчера закрутилась… совсем из головы вон. В театре сумасшедший дом, а потом этот колдун. Ужасный человек! Дьявол, а не человек!

Бывают такие неудачные ситуации, когда каждое новое слово усугубляет нелепость и сюр – мы все участвовали в подобной.

– Колдун? – Мама растерянно взглянула на меня.

– Ну да! Страшный человек!

– Павлик, а у тебя есть велосипед? – ринулся я с ходу в новую тему, не придумав ничего умнее.

– Есть! Взрослый! Мне папа прислал! А вы тоже мой папа?

– Ой, уже десятый час! – вскрикнула Рената. – У меня репетиция! – Она поспешно поднялась. – Павлик, допивай молоко! Нам еще в садик!

– Я могу отвести его в садик, – сказала мама, и я удивленно воззрился на нее. – Пойдешь с бабушкой, Павлик?

Мальчик кивнул.

– Спасибо! – Рената чмокнула маму в щечку и умчалась в спальню, что, разумеется, не осталось незамеченным – мать выразительно взглянула на меня, и я буркнул:

– Я спал в кабинете!

– Конечно, – молвила мама мягко, – я понимаю. Она сказала, колдун…

– Не знаю! Вряд ли тот самый. Их теперь столько развелось, сама знаешь!

– Темочка… – Мама озабоченно смотрела на меня.

– Ма, ты действительно отведешь его в садик? – Я вилял как заяц, преследуемый собаками.

– Конечно! Давай адрес! – Каков следовательский прием!

– Откуда у меня адрес? Сейчас спросим… Я вас отвезу.

Я отвез Ренату в театр, потом маму и Павлика в детский сад и поехал на работу. Рената на прощанье обняла меня, шепнув: «Спасибо! Сегодня у меня спектакль, я до одиннадцати!» – и упорхнула. За трогательным прощанием наблюдали две личности женского пола, курившие у черного входа. По тому, как оживленно они затрясли головами и обменялись фразами, я понял, что родилась легенда. Рената подошла к ним, и вся троица сердечно расцеловалась.

Мама повела Павлика в садик, а я посидел немного в машине, прикидывая, не зайти ли самому, мне хотелось увидеть вчерашнюю барышню и сказать ей… что-нибудь – «бу!», например, и посмотреть на ее испуганное лицо. Одернув себя, я уехал…

* * *

А вечером снова пришла та самая воспитательница Анечка с птичьей фамилией Чиликина.

– Артем Юрьевич, – сказала она, едва не плача, прямо с порога, – извините меня! Я не знаю, как это получилось! Честное слово! Я до сих пор не могу прийти в себя… Спасибо вам большое!

Благодарность была вполне нелепа, но я понял ее: «Спасибо вам за то, что не оказались растлителем малолетних, сексуальным маньяком и жуликом-вымогателем! За то, что не приставали ко мне, не пытались воспользоваться ситуацией и не рассказали актрисе Ананко, что я бросила Павлика».

Я зазвал ее на кухню – бедная девочка не посмела отказаться – и напоил кофе. Пододвинул коробку конфет, предложил не стесняться. Она не посмела поднять на меня глаза, но конфеты ей, видимо, понравились, и о фигуре она беспокоилась меньше всего.

– Сколько вам лет, Анечка? – вдруг спросил я.

Она испуганно вздрогнула, перестала жевать, вспыхнула. Проглотила конфету и сказала неуверенно:

– Двадцать один.

– Прекрасный возраст! – фальшиво обрадовался я. Теперь нужно снисходительно похлопать ее по плечу и озабоченно посмотреть на часы – делу время, потехе час. Но я медлил, смотрел на нее со странным чувством, как человек, пытающийся вспомнить что-то – то ли чье-то полузабытое лицо, то ли оброненное когда-то слово, то ли жест, интонацию, взгляд. То ли себя в ее возрасте…

Она неловко поднялась, не допив кофе. Похоже, я испугал ее – удивительно несовременная девица.

– Мне пора… меня ждут!

– Кто? – не удержался я.

Ей не пришло в голову, что можно не ответить, а лишь загадочно пожать плечами (именно так бы и поступила актриса Ананко!) – какое, собственно, тебе дело?

– Миша. Он во дворе. – И на всякий случай напомнила: – Это мой жених.

– Жених? Зовите сюда жениха!

– Не нужно, – смутилась она. – Он не пойдет. Спасибо, но мне пора, честное слово! Мы идем в кино.

Я сунул ей коробку с оставшимися конфетами, она запротестовала было, но потом взяла, прижала к груди. С облегчением попрощалась и выскочила за дверь. Помчалась вниз, как и в тот раз, даже лифта ждать не стала. А я стоял, смотрел ей вслед, слушал торопливое, затихающее внизу цоканье молодых копытец и испытывал удивительное чувство… даже слова не подберешь сразу – умиления, что ли. Поймал себя на том, что рот мой растянут до ушей. Славная девочка…

Потом позвонила мама. Она – человек деликатный, никогда не бьет в лоб, а заходит издалека.

– Приятная женщина, – сказала она, словно продолжая прерванный разговор. – И мальчик славный. А эта воспитательница… ее зовут Анечка, она так плакала! Она боится, что Рената пожалуется ее начальнице, но я сказала, что все в порядке, никто никому ничего не скажет. А Павлик спросил, кто его сегодня заберет…

Кстати! А кто его сегодня заберет? У актрисы спектакль до одиннадцати, потом, как я понял, мы встречаемся…

– Я могу забрать, он славный мальчик, – сказала мама слегка вопросительно, не дождавшись ответа.

– Неудобно… как-то, – промямлил я. – Может, у нее есть кому забрать…

– А ты позвони и спроси, – предложила она.

– У меня нет ее телефона, – соврал я. – Ма, ну что ты в самом деле… Зачем он тебе?

И тут она всхлипнула и снова повторила, как у нее болит сердце за меня, за мою несчастную неприкаянную жизнь и одиночество. Я положил трубку на стол и стал мыть чашки, краем уха прислушиваясь к неясному бормотанию.

– …и я все время… об этом… Артюша… знаешь… если бы… папа… еще Казимир…

Я сложил чашки в сушилку. Поднес трубку к уху: