В плену Левиафана - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 78

Куртка.

Странно, что он не заметил ее раньше, когда копался в ящике со втулками и крошкой-турбиной. Куртка валяется на полу, между стеной и ящиком, поднять и осмотреть ее — дело нескольких секунд. Приятная на ощупь кожа (из-за холода в подвале она уже не кажется такой мягкой, какой могла быть), логотип на кармане — «Aeronautica Militare», Алекс видел эту куртку и не однажды. Она принадлежит Лео, именно в ней метеоролог щеголял в их первое восхождение к форту альпийских стрелков. Конечно, лучше было бы обнаружить на полу пуховик или волчью доху, от легкомысленной «Aeronautica Militare» проку немного: куртка могла бы защитить от ветра и дождя, но перед холодом она бессильна. Тем не менее Алекс влезает в нее, предварительно исследовав карманы: смятая салфетка, чек из супермаркета, монетка в два евро, подушечка жевательной резинки, складной нож. Бедж, который обычно носят официанты в ресторанах и кафе, на бедже указано имя —

A L E X.

Вот черт, это же его собственное имя! И у него есть похожий бедж с названием магазинчика синьора Пьячентини — «1000 рубашек», звучит не слишком романтично. Название кафе или ресторана, где работает карманный Alex, куда более запоминающееся: «Сирены Атлантики». Что-то связанное с океаном, в меню преобладают морепродукты и свежая рыба и наверняка есть небольшой аквариум. Или — большой. Или — несколько аквариумов и искусственно состаренные литографии с русалками на стенах. Все русалки — хорошенькие, как на подбор: будь у них ноги, они могли бы рассекать по подиуму, заводить интрижки с футболистами «Ювентуса» и таскать шары из барабана во время очередного розыгрыша SuperEnalotto [18] . А для того чтобы рекламировать парфюм или крем для загара, даже ног не надо. Все русалки — хорошенькие, страшному чудовищу из мансарды среди них не место, оно могло бы испортить аппетит любому. Аппетит и настроение на весь день. Где находится ресторан с примечательным названием «Сирены Атлантики»? Алекс — небольшой знаток подобных заведений, но в их долине такой точки нет. Нет ее и в соседних долинах, исповедующих местечковый патриотизм. Атлантика — слишком далеко: она танцует джигу на скандинавской макушке, камнем висит на шее Испании, прячется за спину Португалии… Есть еще множество стран и континентов, в чьи дела так или иначе вмешивается Атлантика, Италия к их числу не принадлежит. Надо бы забить в поисковик это название — «Сирены Атлантики»; и Алекс обязательно сделает это, когда доберется до Интернета.

Если доберется.

Увлекшись размышлениями о сиренах, приправленных соусом бешамель, он на несколько минут забыл, где находится. И за эти несколько минут ровным счетом ничего не изменилось, в подвале по-прежнему царят холод и тьма. Складной нож тоже не прибавил юноше оптимизма, а бедж с именем «Алекс» и вовсе выглядит инородным телом среди всего того мусора, что обнаружился в карманах «Aeronautica Militare». Кто такой этот новоявленный самозванный Алекс? Почему он отдал свой бедж Лео? Алекса смущает не то, что неизвестный официант или администратор ресторана носит его имя. А то, что это имя — мужское. Будь оно женским (Лаура, Симона или Джулия), история покатилась бы по колее, в которой довольно долго вязнет сам Алекс, неожиданно для себя ставший предметом вожделений официантки Ольги. Лео ужинал в ресторане и познакомился с девушкой, которая подавала ему салат из морских петушков; возможно, он пригласил ее на свидание. Возможно, даже провел с ней ночь, а бедж прихватил на память о ни к чему не обязывающей связи. Но возможно и другое: сама девушка стала инициатором знакомства, Лео приглянулся ей, и она не смогла устоять. Все последующее легко вписывается в уже придуманную Алексом схему: свидание, ночь любви и бедж на память. И тогда можно было бы посочувствовать Кьяре, но…

Имя на бедже — мужское.

Следовательно, любовная история отпадает вместе с ее одиноким пластиковым свидетелем. Такие никчемные штуковины размером 3 на 10 сантиметров люди обычно не хранят. А если уж и решаются положить их в карман, к тому должны быть серьезные предпосылки. Алекс тычет в бедж фонариком в поисках серьезных предпосылок. Или — сентиментальных предпосылок. Или — прагматичных. Номер телефона, адрес, почтовый индекс, электронная почта — сгодилось бы все, что угодно. Но никаких заметок на полях беджа нет, напрасно Алекс царапает ногтем тугой плексиглас. Он не знает, что делать с тезкой-самозванцем. Бросить его в ящик с промасленной бумагой? Швырнуть под ноги весельчаку Игнасио? Загнать в лопасти турбины?

Правильнее все же будет вернуть его на место, к чеку и жевательной резинке.

Дальнейшая инспекция «Aeronautica Militare» никаких ощутимых результатов не принесла, лишь в нагрудном кармане обнаружился маленький плоский ключ от английского замка. Еще одна бесполезная штуковина, учитывая, что большинство дверей «Левиафана» либо не заперты, либо заблокированы тоннами снега, либо…

за них лучше не заглядывать.

Куртка не ответила ни на один из вопросов, снующих в голове Алекса подобно юрким японским карпам-нисикигои, но — странное дело — в ней он почувствовал себя намного лучше. Как будто ему передалась часть жизненной силы Лео, его уверенность в себе. Вот бы одолжить у Лео еще немного ума, но вряд ли метеоролог сунул ум за подкладку. Остается надеяться только на свой собственный, сегодня он уже успел приятно удивить Алекса у мемориальной стены с альпийскими стрелками. Как ловко были установлены причинно-следственные связи, как изящно был выведен на чистую воду потомок злосчастного Нанни Марина! И только незнакомка с фотокарточки так и осталась незнакомкой.

Алекс испытывает иррациональное желание снова заглянуть ей в лицо.

Последующую неловкость молодого человека можно было объяснить лишь холодом: фотография, с трудом вытащенная из кармана, не удержалась в окоченевших пальцах и упала на пол. Но траекторию ее падения холодом не объяснишь. Снимок как будто планировал в невидимых потоках воздуха, то попадая в луч фонарика, лежащего на краю ящика, то выскальзывая из него. Алексу на секунду показалось, что лицо на фотографии изменилось и ожило. Кончики губ опустились, брови, наоборот, взметнулись вверх — от рассеянной улыбки не осталось и следа. Теперь незнакомка выглядела удивленной, удивленной неприятно. Скрывшись в темной полосе, она появилась в светлой: уже не просто удивленная, а встревоженная, близкая к панике. Ее рот свело в немом крике, глаза округлились, но лицо все равно осталось таким же прекрасным. Что увидела она в толще спрессованного, как снег вокруг «Левиафана», времени? Кого?

Сердце Алекса сжалось в комок, дыхание перехватило; ужас неизвестной фотомодели передался и ему. А это неправильно, это смешно! Ведь они существуют в разных десятилетиях и даже столетиях. Не говоря уже о совершенно разных пространствах. Вряд ли незнакомка (Лаура, Симона или Джулия) когда либо посещала «Левиафан», да и К. был обделен ее присутствием. Иначе… Иначе до Алекса обязательно дошли бы слухи о ее визите, пусть и облеченные в миф, в городскую легенду. Но ни в одной из блеклых городских легенд К. не упоминается молодая прекрасная женщина. В детстве Алекса пугала история о погибшем альпинисте из Тренто (иногда он стучится в окна вторых этажей, все еще рассчитывая получить помощь) и история о двух разлученных влюбленных, утонувших в ручье. И история о птицелове, его глаза выклевали сойки, когда он прилег отдохнуть на опушке у сосняка, — такой была их месть за расставленные силки. И история о велосипедисте, исчезнувшем в дождливое и туманное лето семьдесят восьмого года, где-то между К. и ближайшей лесопилкой. Ни его, ни велосипед так и не нашли, но даже теперь, когда в долину опускаются туманы, многие слышат трель велосипедного звонка.