Что надеть для обольщения - читать онлайн книгу. Автор: Сари Робинс cтр.№ 20

– Но как вдовствующая графиня могла узнать о помолвке Эдвины? Непонятно… – Джинни, округлив глаза, пристально посмотрела на подругу. – Неужели это ты ей обо всем сообщила? Дженел, как ты могла?

– Ну и что из этого? Рано или поздно старуха графиня все равно бы узнала. По крайней мере так она услышала об этом раньше всех.

Потянув Джинни за рукав, Люси показала на окно.

Они увидели, как Эдвина сбежала вниз по ступенькам крыльца – без шляпы, без перчаток, и даже не успев набросить на плечи шаль, – и встала между свекровью и Дивейном.

– Словно она хочет его защитить, заслонив своим телом, – ехидно заметила Дженел. – Как трогательно и как забавно!

Джинни стиснула пальцы в замок, не зная, что ей делать. Она была наслышана о крутом нраве вдовствующей графини и беспокоилась за свою подругу. Эдвину надо было срочно выручать.

– Пойдем поможем ей.

– Ну уж нет, дудки! – твердо заявила Дженел и прищурилась, продолжая наблюдать эту сцену, казавшуюся ей комичной. – Это семейное дело. Кроме того, похоже, Эдвина и одна неплохо справляется… Ай-ай! – Дженел поморщилась. – Наверное, это неприятно и больно.

Джинни ахнула.

– Неужели эта женщина посмела ударить Эдвину? Она настоящее чудовище! Я должна пойти к ним! – Джинни решительно повернулась и поспешила на помощь Эдвине.

Люси тронула Дженел за руку и указала на пожилую пару, которая стояла, откровенно пялясь на эту возмутительную сцену.

Дженел сделала недовольную гримасу.

– Эдвина умеет из всего устраивать спектакль. – Люси показала жестом, что им следует выйти на улицу. – Ну что ж, пошли, Люси. Эдвина, как всегда, заварила кашу, а нам приходится ее расхлебывать.

Прескотт обнял Эдвину за плечи и встал между ней и пожилой женщиной. Повернувшись к лакею гостьи, он приказал:

– Забирайте свою хозяйку и уезжайте. Сию же минуту!

– Я еще не разделалась с тобой! Я еще не закончила! – шипела вдовствующая графиня, грозно размахивая тростью.

– А с нас уже достаточно! – Не обращая внимания на разъяренную гарпию, Прескотт вместе с Эдвиной поднялись вверх по ступенькам парадного крыльца и подошли к красной двери с номером 183. Дворецкий открыл дверь и впустил их в дом.

От перенесенного нервного потрясения Эдвину била дрожь. После того как вдовствующая графиня дала ей пощечину, Эдвина не могла прийти в себя. Что касается Прескотта, это маленькое происшествие его ничуть не удивило. Пожилая дама относилась к тому типу людей, которые, руководствуясь ложным мнением о том, что им и их самолюбию принесен непоправимый вред, способны на все.

– Заприте за нами дверь, – приказал Прескотт мрачному дворецкому.

Слуга был одет в фиолетовую униформу с оранжевыми лацканами. Он немедленно запер входную дверь на ключ, потом прошел в соседний холл и запер соседнюю дверь.

«Как странно, – подумал Прескотт. – Два холла, находящиеся рядом, с общей дверью, которая их соединяет». Это возбудило его любопытство, но сейчас Прескотта занимали более важные дела.

– Как… – выдохнула Эдвина, – как вам удается сохранять ледяное спокойствие, когда с вами обращаются так… так отвратительно?

– Обычно в таких случаях я использую маску.

– Маску? Какую маску?

– Люди видят только фасад.

– А что находится за этим фасадом?

– Это мое личное дело, – уверенно сказал Прескотт.

В вестибюле появилась седовласая румяная матрона.

– Ты цела, дорогая? Я все видела. Проклятая злая бестия! Так бы и убила это чудовище!

Эдвина захлопала ресницами, и ее взгляд потеплел.

– Джинни!

В глазах у Джинни была тревога. Женщина подлетела к Эдвине и, взяв ее руку, сжала в своих ладонях.

– Я еще с ней поквитаюсь, вот увидишь, – искренне пообещала она Эдвине. – Она свое получит. Ее предадут публичной анафеме. Вымажут в дегте и обваляют в перьях.

В ответ Эдвина пожала руку подруги.

– Вдовствующая графиня собирается написать письмо моему отцу. Будет настаивать, чтобы он как можно скорее приехал в Лондон.

– Ты же сама всегда говорила мне, что мы найдем способ преодолеть все трудности, – напомнила ей Джинни. – Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Мы справимся с этим.

В комнату важно вплыла похожая на цаплю дама с седеющими светлыми волосами и с зеленовато-голубыми глазами.

– Ну и чем же мы сейчас недовольны?

Эдвина напряглась всем телом и обиженно поджала губы.

Позади высокой дамы семенила молодая женщина с бледным, как белый мрамор, лицом. Она была одета в черное, и ее печальные очи напоминали глаза мадонн на полотнах Рафаэля.

– Ты сама хотела, чтобы граф Вуттон-Баррет обо всем узнал, – торжествующим тоном проговорила похожая на цаплю дама. – Однако было бы наивно с твоей стороны предполагать, что граф узнает о твоей помолвке после того, как она будет расторгнута.

– Давай обсудим это позже, когда поднимемся в библиотеку, Дженел, – сквозь зубы процедила Эдвина.

– Зачем? – Дженел улыбнулась и развела руками. – Ты же так любишь выставлять себя напоказ.

Эдвина сжала кулаки.

Рассчитывая немного разрядить обстановку, Прескотт поклонился дамам.

– Не помню, имел ли я честь быть представленным вам…

Дженел гордо вскинула голову и демонстративно отвернулась, пропустив слова Прескотта мимо ушей, а после долгой паузы надменно заявила:

– Знакомиться с таким человеком, как вы, ниже моего достоинства!

– Дженел! – прикрикнула на нее Джинни и сделала страшные глаза.

Дама в черном молча положила свою руку на плечо Дженел, но та резко ее убрала.

– Нет, Люси! Я все равно выскажу все, что об этом думаю, и буду вести себя так, как считаю нужным. Занимаясь этим делом, Эдвина утратила чувство благоразумия, а я, слава Богу, – еще нет.

– Ты же обещала, Дженел! – воскликнула Джинни, глядя на нее умоляющими глазами.

– Я сделаю так, как решила. Мне жаль, но я не могу сидеть сложа руки и молча наблюдать за тем, как Эдвина губит нас всех.

– Ничего подобного! Она нас не губит! Напротив…

– Когда речь заходит об Эдвине, ты становишься слишком благодушной и не замечаешь очевидного. Эдвина – недостаточно зрелая личность и не в состоянии принимать трезвые, взвешенные решения.

– Следи за своими словами, Дженел, – предупредила Эдвина дрожащим голосом. – Я моложе тебя, но это вовсе не значит, что я неразумное дитя. А также это не означает, что я позволю тебе обращаться со мной без должного уважения.