Серебряная ведьма - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Кэррол cтр.№ 32

И все же он сдержал свое обещание – уехал, оставив ее в покое. Он не сомневался, что она рада его уходу, особенно после того, как он грубо обнял и поцеловал ее. Какой дьявол овладел им? Он думал об этом долгими днями, так и не найдя вразумительного ответа.

Возможно, это случилось потому, что у него очень давно не было женщины, или потому, что он устал от одиночества и отчаяния, или потому, что тропинка за ее домом была темна и шла гроза, а Мири была такая теплая, светлая и нежная. Несмотря на случившееся с ним помрачение, оно уже почти забылось. Он больше никогда не увидится с Мири. От этой мысли у него стало грустно на сердце, что было очень глупо. Они не виделись многие годы, но всегда была возможность, что…

Нет, он полный идиот. У них с Мири никогда не существовало никакой надежды. Охотник на ведьм завел себе женщину среди ведьм! Надо было забыть ее, продумать, что делать дальше.

Когда он старательно очищал могилу от травы, его сознание было смутным и тягостным, как никогда. В голову не приходило ни одной стоящей мысли и никаких приемов действия. С момента посещения острова Фэр он потерял след Серебряной розы и ее агентов мрака.

Конечно, оставалось только ждать, когда ведьмы его найдут. Удивительно, что они этого еще не сделали. Возможно, Серебряная роза пока не ведала о гибели последней убийцы. Однако когда она узнает, она подошлет еще кого-нибудь, чтобы убить его. Но у Симона уже не хватало сил оберегать себя или продолжать охоту за этой дьяволицей.

Все донесения Аристида королю о Серебряной розе и ее тайном обществе остались без ответа. И Мири почти не поверила ему. Симон не понимал, почему он пытался бороться с этим злом в одиночку, когда никому не было до итого дела.

Ответ на этот вопрос оказался у него под руками.

Симон очистил грязь с могильного камня и прочел простое слово, которое он вырезал на камне, немного криво и неуклюже:

«Лука».

При воспоминании о младенце, который стал первой жертвой Серебряной розы, у Симона сжались губы. Он нашел мальчика неподалеку от этого места в холодную зимнюю ночь около года назад, когда весь остальной мир праздновал память о рождении в хлеву другого мальчика.

Лука так и не узнал ласки и тепла материнских рук. Его мать оставила его замерзать на вершине холма. Симон слышал от других, что смерть от обморожения приятна. Несчастный просто впадал в сон, испытывая тепло во всем теле. Он надеялся, что Лука чувствовал именно это.

К горлу подступил комок, от которого мужчине стало тяжело и тревожно. Он насмотрелся на смерть и жестокость, на безжалостное убийство невинных, таких же беспомощных, как этот младенец, и считал, что стал абсолютно бесчувственным, неспособным на сострадание. Симон не понимал, почему смерть Луки и других найденных им младенцев так сильно его затронула. Он сокрушался по каждому из них, словно они были его собственными сыновьями, детьми, которые могли родиться у него.

Эти дети могли быть его собственными, если бы жизнь сложилась так, как у его деда и прадеда. Простая, добропорядочная жизнь в маленькой деревушке, в аккуратном домике. Он бы честно работал в поле, у него была бы любящая жена ему на радость и крепкие сыновья и дочери – утешение на старости лет.

Симон удивился, каким сентиментальным он стал. Возможно, сказывались годы, привычка оглядываться назад, а не смотреть вперед. Но, похоже, впереди ничего не было – только мрак и холод могилы, даже не обозначенной, как у Луки.

Внимательно рассмотрев надпись на могиле, он вспомнил, что говорил его старый хозяин ле Виз о некрещеных младенцах, подобных Луке, которые обречены на вечное скитание, лишены радостей рая.

Он не знал, насколько верит в это и вообще во что-либо. Он давно не был в церкви, забыл, когда молился Богу. Осеняя себя крестом, он почувствовал, как трудно ему это сделать, как застыли его неуклюжие пальцы. Сложив молитвенно руки, он не знал даже, за кого теперь молился – за ребенка или за себя, – бормоча слова, которые не желали звучать, мысли были так же тяжелы, как камень на могиле Луки.

За спиной зашумела трава. Он встал на колени, склонил голову и почувствовал на плече чью-то руку.

– Симон…

Голос был осторожный, как и прикосновение, но сердце Симона чуть не выскочило из груди. Он вскочил, крутанулся, схватив за руку того, кто подкрался. Нож его уже был занесен для удара, когда раздался крик:

– Нет, Симон, не надо!

От удивления Симон замер, затаив дыхание.

– Это… это я, Мири, – заикаясь, произнесла девушка, уклоняясь от ножа.

Симон медленно выдохнул, опустил нож, прислушиваясь к голосу. Как только он разглядел ее в лучах заходящего солнца, слова стали лишними.

Он узнал бы Мири где бы то ни было, несмотря на то что, она была одета в мужской крестьянский наряд. Ее длинные белокурые волосы были туго заплетены и уложены вокруг головы. Большая широкополая фетровая шляпа свалилась с головы, когда он схватил ее за руки, или она просто держала ее в руке, неслышно подкрадываясь сзади.

Он не сознавал, как сильно схватил ее, пока она не напомнила.

– Симон, пожалуйста, мне больно.

Он отпустил ее и убрал нож. Наконец-то обретя голос, хрипло потребовал:

– Мири, какого… какого черта ты здесь делаешь?

Она потерла покрасневшую руку, очень спокойно для женщины, которой только что угрожали охотничьим кинжалом. Не отвечая, она прошла мимо Симона, посмотрев на могильный камень.

– Кто такой Лука? Это имя апостола. – Мири искоса посмотрела на него пронизывающим взглядом. – Не думаю, что в этой могиле покоится кто-то из апостолов, Симон.

Симону не понравилось, что он покраснел и смутился, когда Мири застала его здесь в такой сокровенный момент.

– Это… это могила одного из брошенных младенцев, о которых я тебе говорил, – смущенно произнес он.

– Почему он похоронен здесь один? Так далеко от деревни?

Симон стиснул зубы:

– Потому что проклятый священник не позволил Луке лежать в освященной земле. Он не был крещен и к тому же он сын женщины, связанной с дьяволом Мне ничего не оставалось, как похоронить его здесь и…

– Его похоронил ты? – прервала его Мири, сделав большие глаза.

Симон почувствовал, что покраснел еще больше.

– А кто еще? Даже его собственные бабка и дед боялись прикоснуться к нему. Так что же мне оставалось делать? Бросить его маленькое тельце на растерзание диким зверям?

– Нет, конечно, нет. – Мири положила руку ему на рукав. – Ты все правильно сделал для него, Симон. Земля – его мать. Какой бы холодной она ни была, как бы ни был жесток мир над ней, она приняла Луку в свои нежные объятия.

Симона всегда настораживали языческие высказывания Мири. Похоже, она это почувствовала, потому что добавила: