После войны - читать онлайн книгу. Автор: Ридиан Брук cтр.№ 29

В магазине никто даже не пытался выложить товары покраше. Продукты и напитки просто стояли рядами в ящиках. На Рэйчел подобное убожество подействовало, как ни странно, успокаивающе. Ей никогда, в общем-то, не нравилось ходить по магазинам, а здесь процесс был предельно упрощен: в одном ряду лишь один продукт. В этом было что-то футуристическое. Как и в том, что расплачивались за покупки купонами или восьмиугольными «монетами» из картона, что только усиливало ощущение неправдобности.

Между тем в торговом зале царила атмосфера едва прикрытой истерии. Некоторые из женщин разоделись так, словно отправились в театр. Сама Рэйчел тоже постаралась принарядиться, облачившись в костюм-двойку, чуть более щеголеватый, чем того требовала ситуация, дополнив его нейлоновыми чулками, капелькой парфюма и гигиенической пудрой, но все равно чувствовала она себя не в своей тарелке, причем не из-за дискомфорта и даже не из-за «фрагментации личности» – этот диагноз поставил доктор Мейфилд. Просто магазины всегда выбивали ее из колеи.

– Готова ко второму этажу?

Миссис Бернэм увлекла Рэйчел к лифту, перемещавшему покупателей из «Продуктов и напитков» на первом этаже в «Одежду и игрушки» на втором. Это был просто подъемник с открытой платформой. Ничего подобного Рэйчел прежде не видела и замешкалась, испугавшись, что оступится и окажется на «ничейной территории» – между лифтом, уже начавшим движение вверх, и площадкой перед ним. Мальчик, стоявший с ней рядом, катал по ладони игрушечную машинку «динки».

– Красивая у тебя машинка. Откуда она у тебя?

– Оттуда, сверху. Это «лагонда туэрер». – Мальчик поднял машинку, чтобы Рэйчел рассмотрела ее получше. – А сегодня у меня будет еще «авто юнион гран-при». У них здесь всегда новые модели.

За все утро Рэйчел впервые вспомнила об Эдмунде, оставшемся дома заниматься с худым как скелет и немного устрашающим герром Кенигом, и укорила себя за невнимание. В последнее время она слишком небрежна с сыном, и пусть внутренний голос и пытался уверить, будто предоставленная свобода вполне компенсирует Эдмунду нехватку тепла и заботы, Рэйчел понимала, что слишком отдалилась от сына и, если так будет продолжаться, может потерять его. На втором этаже она купила игрушечный автомобильчик и почти бегом вернулась на улицу к ожидавшей их машине.

– Осторожнее, тут скользко! – предупредила миссис Бернэм. – Лучше сядь с другой стороны!

Рэйчел передала Эриху тяжелый бумажный пакет, набитый бутылками джина и виски и сигаретами, но подарок для Эдмунда оставила у себя.

– Не хочешь заглянуть в «Карлайл-клаб»? Выпить кофе? Прихватить свежий номер «Вумен’с оун»?

– Вообще-то я хотела бы поскорее вернуться… домой, – сказала Рэйчел и сама удивилась, что употребила именно это слово.

– Хорошо. Давай посмотрим твой дворец.

Проезжая мимо вокзала Даммтор, они снова увидели немок с плакатами, образовавших подобие воронки, в которую затягивало каждого мужчину, сошедшего с поезда, – женщины вытягивали шеи, вертели головами, высматривая, не их ли пропавший плывет в хлынувшей из поезда реке. Рэйчел увидела, как какой-то мужчина вдруг рванулся вперед и обнял одну из женщин, потом упал на колени и поцеловал висевшее у нее на шее фото. Выпрямившись, он подхватил женщину на руки и закружился вместе с ней.

– Смотри вперед!

Миссис Бернэм ошибалась, если думала, что подруга вот-вот поддастся непатриотическому сочувствию. Никаким состраданием здесь и не пахло – Рэйчел испытывала самую обыкновенную женскую зависть. Зависть к этой воссоединившейся и самозабвенно кружащейся паре. Если бы Льюис пропал без вести, вышла бы она с плакатом на шее, чтобы часами стоять у железнодорожной станции под холодным ветром и ждать? Может быть, и нет.

– Ich heisse Edmund. Ich bin englisch.

– Englander [39] , – мягко поправил Скелет.

– Englander. Ich heisse Edmund. Ich bin Englander [40] .

– Классный у тебя акцент.

Скелета била дрожь, и он, чтобы скрыть ее, постоянно потирал ладони и сцеплял пальцы, как делают священники. Эдмунд видел старика насквозь, но из уважения и сочувствия притворялся, что не замечает парафинового запаха разложения. Хотя в комнате и в доме было тепло – как в любом британском доме Гамбурга, – Кениг весь урок просидел в пальто, словно старался сохранить тепло на потом или, может быть, растопить засевший где-то глубоко кусочек льда. Несколько раз он тайком поглядывал на кекс и стакан молока, которые принесла ему Хайке. Обычно она делала это после урока, но сегодня принесла раньше и оставила на столе, и Кениг явно страдал, поглядывая на угощение.

– Хотите съесть кекс сейчас? – спросил Эдмунд. – Kuchen?

– Господи, да, – прошептал старик по-немецки. Потом, уже громче, добавил по-английски: – Спасибо.

Эдмунд встал, взял стакан с молоком и тарелку с кексом и поставил перед учителем. Герр Кениг тут же схватил стакан и осушил его в несколько глотков, не пролив ни капли. Потом поставил стакан, деликатно облизал испачканные усы и принялся за кекс. Съев его, старик опустил указательный палец в стакан, стер молочные капли и провел пальцем по тарелке, собирая крошки, как собирают магнитом железные опилки. Тарелка после этого засияла, точно вылизанная собакой.

Отец сказал, что когда-то Кениг был директором школы, что он человек больших талантов и настоящий эрудит, и Эдмунд изрядно удивился, в первый раз увидев изможденного, неряшливого человека. Такой старый, такой жалкий человек не мог быть директором, в нем не было ни намека на властность, авторитет, эрудированность. Но уже после нескольких занятий его мнение об учителе изменилось. Отец не ошибался – Кениг оказался не только прекрасным математиком, но и хорошо знал историю и английскую литературу. А еще он был очень осторожный. Будто лесной зверь. На теле его не осталось ни грамма жира, а в речи – ни одного лишнего слова; он тщательно обдумывал и фильтровал все, что собирается сказать. Эта выверенность в словах да едва угадываемый намек на былую респектабельность составляли скромное достоинство, с которым держался Кениг.

– Давай посмотрим атлас.

Предложение посмотреть атлас означало переход к последней части занятий, смеси истории и географии. На немецком. Эдмунд взял свой старый атлас и открыл на общей карте мира. Кениг попросил называть цвет страны, на которую он будет указывать, и коснулся пальцем Канады.

– Rosa [41] .

Соединенные Штаты Америки.

– Griin [42] .

Бразилия.

– Э… Gelb? [43]