Victory Park - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Никитин cтр.№ 73

– Хорошо, – согласился Пеликан, – это несложно. А что во-вторых?

– Придумай себе какую-нибудь безобидную слабость и не скрывай ее от Таранца. Пусть будет уверен, что у него есть на тебя компромат.

– Что ты хочешь сказать? Какую слабость он может мне простить?

– Я не предлагаю тебе изображать эксгибициониста…

– Спасибо, – не очень искренне обрадовался Пеликан. – Но шахматы и преферанс он вряд ли расценит как слабость.

– В нашей стране сквозь пальцы смотрят на тихих алкоголиков и на бабников, пока те не выбились в начальники или не вступили в партию. Коммунистов за блядство на партсобраниях бьют по яйцам, но мне их не жаль. Так им и надо!

– Алкоголиком я быть не согласен.

– Значит, у тебя нет выбора, – подвел итог Богдан. – Только учти, что всех баб, которые работают у него в экспедиции, Таранец автоматически считает своим гаремом. Даже если никогда не наложит на них лапу. Поэтому, если не хочешь стать жертвой приступов ревности начальства, выбирай девчонок на стороне. Их тут вон сколько бегает, загорелых.

Они остановились на высоком берегу Херсонеса, глядя на закат. Ветер затих, и волны едва плескались у мокрых камней.

– Ты замечал, Пеликан, что закаты меняют масштаб местности, и обычные земные пейзажи вроде этого вдруг обретают космическую перспективу?

– Давай подождем, вдруг будет зеленый луч, – попросил Пеликан.

В эту минуту посреди густо-багровой закатной солнечной дорожки тихо и быстро, словно ниоткуда, появилась черная субмарина.

– Вот твой зеленый луч, – поморщился Шульга и повернулся к морю спиной.

– Почему мне показалось, что эти правила ты придумал не сейчас? – спросил Пеликан, когда они возвращались сквозь густые и вязкие сумерки, вздрагивавшие рубиновыми вспышками маяка.

– Я вообще ничего не придумывал, потому что так живут все мои друзья. Они работают, не обращая внимания на пинки и матюки сверху, и показывают изо всех сил, что никому не конкуренты. За это им кое-как прощают то, что я называю грехом интеллектуального первородства. Надо понимать, что коммунисты не уйдут: они зацепились здесь надолго, нам их не пережить, и с этим ничего не сделаешь. Если ты не хочешь уезжать и не готов стать одним из них, то нужно учиться выживать в полупустыне. Жить без воды, питаться колючками, радоваться редким оазисам. Экспедиция Таранца не просто похожа на наше государство, она – его микроскопический осколок, сохранивший все свойства системы. Это отличный полигон, чтобы тренироваться и привыкать.

Раскоп начинался метрах в трехстах от лагеря экспедиции. Из него было видно, как нервными частыми волнами далеко внизу шли севастопольцы к морю, на пляж бухты Песочной. Рядом с раскопом тянулась грунтовая дорога, вдоль которой торчали столбы с колючей проволокой. По ту сторону заграждения вооруженный автоматом часовой нарушал статьи устава, строго и в мелочах регламентировавшие его обязанности. Он спал, сидел, прислонялся ко всему, что мог найти, ел, пил, курил, говорил с сослуживцами и случайными прохожими, отправлял естественные надобности. Только два запрета часовой соблюдал строго: он никогда не читал и ничего не писал.

– За проволоку не ходить, часовых не дразнить, – в первый же рабочий день предупредил всех Таранец. – Часовой охраняет запасной КП командующего Черноморским флотом. Это самый секретный объект в Севастополе. Кто там что-то сказал об обороноспособности нашей родины?.. Никто? Ничего? Вот и хорошо. Тогда кирки, лопаты, тачки в зубы – и вперед! Лупайте сю скалу!..

Но как раз скалу им трогать было запрещено. Студенты убирали сухой и плотный каменистый грунт, а следом за ними шли девушки со скребками и щетками. Чуткими руками они аккуратно счищали остатки земли до скального основания.

Работа была привычной для Пеликана. И хотя твердую сухую каменистую почву Херсонеса дробить, копать и грузить оказалось нелегко, но и вязкие глинистые черниговские грунты были ничуть не легче – они быстро налипали на инструмент и обувь, поэтому лопату приходилось чистить каждые несколько минут, а по раскопу все ходили походкой ластоногих дайверов.

Здесь же в одиннадцатом часу утра солнце уже жгло в полную немилосердную силу, так что только сухая пыль трех тысячелетий поднималась и висела над раскопом, ожидая, пока ветер с моря отнесет ее в сторону секретного военного объекта и развеет над ним, как прах ветеранов пунических войн и галльских походов над алтарем бога войны.

В обе стороны: из Херсонеса в Песочную бухту и обратно, из Песочной в Херсонес, по дороге, отделяющей раскоп от военной части, каждый день пылили сотни отдыхающих, а потому никуда не спешащих людей. Все они были раздеты, загорелы и любопытны. Отдыхающие молча сбивались в группы по краям раскопа, как собираются в зоопарке зрители у вольеров со львами или носорогами, и тихо обсуждали, что же ищут археологи. Идеи возникали разные, как правило, взаимоисключающие, так что вскоре кто-то не выдерживал гнетущей неизвестности и задавал главный в этой части заповедника вопрос. Обычно самой нетерпеливой оказывалась полнеющая дама в купальнике, очках и большой панаме. Возле нее непременно крутился ребенок, неравномерно, но щедро заляпанный зеленкой. Ребенок тоскливо хныкал, не желая дольше ни минуты находиться под раскаленным солнцем. Он мечтал немедленно оказаться в море и сообщал окружающим о своем желании так громко, как мог, и так часто, как это у него получалось.

Дама держала себя предельно вежливо, однако любопытство понуждало ее к поспешным и необдуманным действиям. Она выбирала самого представительного человека в раскопе и задавала ему вопрос: «Это ведь археологические раскопки? Позвольте узнать, что же вы ищете»?

Природа живет закономерностями: птицы мигрируют с севера на юг и обратно, лососи приходят нереститься туда, где провели мальками свое рыбье детство, а праздные дамы Херсонеса, все без исключения, адресовали вопрос только одному человеку. Среди тех, кто был в раскопе, они безошибочно выбирали Богдана, и этим их судьба была предрешена.

Богдан поднимал вверх умное лицо, обрамленное бородой, которая со временам обещала стать профессорской, авторитетно выставлял вперед солидный живот и доброжелательно смотрел на собравшихся у раскопа.

– Перед вами, уважаемые, чумной скотомогильник. Мы проводим плановую санобработку места захоронения больных животных. Вы попали в опасную зону, поэтому не отходите никуда, стойте, где стоите. Сейчас приедет машина из службы главного санитарного врача флота, и все вы пройдете специальную дезинфекцию. После этого каждого поместят на двухнедельный карантин. Вашей жизни ничего не угрожает, но сами вы представляете опасность для здоровья животных города Севастополя, так как можете выступать разносчиками вирусов.

Последние две фразы Богдану приходилось кричать вслед толпе зевак, уходивших от него быстрым спортивным шагом. Дама с зеленым ребенком бежали первыми.

– Граждане, проявите терпение, санитарная машина будет с минуты на минуту. Проявите сознательность, граждане!