Victory Park - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Никитин cтр.№ 27

– Он только снаружи казах. Глаза узкие, скулы – монгольские, здоровый, гад, и сильный, как носорог. Азиатский косоглазый носорог. А по сути, он, конечно, немец. Все сечет, все помнит, копейки не прощает – настоящий бош. Но если Алабама пообещал, то сделает все, как договорились. Никого еще не подвел.

– Звони-звони…

– Алабама, это Шумицкий из «Олимпиады». Приветствую… Мой школьный товарищ сегодня хочет отметить день рождения дочери, а с алкоголем в «Олимпиаде» как всегда, сам знаешь… Да, отличный парень, мы с ним все уже решили, только с водкой нужно бы помочь… Он артист… Да, понятно, все мы понемногу, но он настоящий… Подойдет, конечно. Как скажешь, к трем, значит, к трем… Ты будешь в парке, как обычно? Договорились… Записку писать?.. Да, я тоже думаю, не ошибется. Скажет, что от меня… Да, обязательно…

– К трем? – переспросил Сотник, когда Шумицкий положил трубку.

– Да. В парке возле «Ровесника» есть кафе «Конвалия». Знаешь?

– Найду.

– Оно там одно, других нет. В три часа Алабама всегда обедает в «Конвалии». Он тебя ждет.

– Спасибо, Шума.

– Да не за что. С деньгами у тебя все нормально?

– Деньги есть, их только с книжки снять нужно.

– Что, копил на машину, а теперь пропиваешь? – подколол Шумицкий и почти угадал. Сотник снимал деньги со счета, о котором Елена ничего не знала. На книжке накопилось уже четыре тысячи, и он действительно думал о машине.

– Классический случай, – засмеялся Сотник. – Успеть бы их еще сегодня снять.

– И с этим я тебе помогу, – Шумицкий опять потянулся к телефону. – У меня хорошая знакомая – заведующая сберкассой на Алишера Навои. Выдаст сколько нужно. И обслужит без очереди. Звонить?

– Спасибо тебе, Шума, – растрогался Сотник.

– Да ладно, – отмахнулся Шумицкий. – Мы же друзья все-таки. Тридцать лет знакомы. Или больше?

Азиатский носорог, – вспомнил Сотник, едва разглядев Алабаму за столиком возле кафе «Конвалия». – Интересно, это тоже Оля заметила или Шума придумал сам?

Азиатский носорог Алабама ощупывал окрестности медленным сонным взглядом. Рядом с ним, за тем же столиком, скучали молодая ориентальная брюнетка с ярким пятном помады на голубовато-бледном лице и худой тип в темных очках с неприятными коричневыми пятнами и смазанными чертами лица.

– Ага, артист, – узнал Сотника Алабама, слегка оживился и кивнул в сторону свободного стула. – Присаживайся. Есть будешь?

– Спасибо. Я до вечера потерплю. Сейчас не успеваю.

– Да ладно, – отмахнулся Алабама. – Куда спешить? Здесь манты хорошо делают. Я их сам научил. Долго дрессировал, но зато теперь есть место, где мне готовят настоящие манты. Поешь с нами, не спеши. А то ты похож на мятую салфетку. Зачем комкать жизнь – живи хотя бы себе в радость, раз уж остальным ты надоел. Поверь мне, ты надоел, тебя еле терпят. И меня тоже. Когда человеку пятьдесят, он уже всех достал, от него устали, и это не изменить. Так что наплюй на них. Вот, ты устраиваешь дочке праздник, значит, хочешь радоваться жизни и должен меня понимать. Жить нужно так, чтобы не было мучительно больно, когда к тебе придут с обыском. Правильно?

– Конечно, – согласился Сотник. Ему было все равно, с чем соглашаться, лишь бы поскорее договориться о водке.

Он уже снял деньги со счета, побывал в театре, пригласил тех, кто был на дневной репетиции, и встретился с Веней Соколом, потому что ресторан – это для него, а дочке нужен подарок. Сейчас он поговорит с Алабамой, а потом ему придется опять мчаться в центр города снова встречаться с Веней и еще раз бежать в театр – приглашать тех, кто придет на вечернюю репетицию. Хорошо, что сегодня нет спектакля. За этот долгий день Сотник уже успел больше, чем обычно успевал за неделю, и это было только начало.

– Торпеда, скажи, чтоб нам принесли манты, – велел Алабама пятнистому.

– Я не хочу манты, – пошевелила пятном помады брюнетка. – Мне вредно.

– А что ты хочешь?

– Я хочу мороженое и ликер.

– Манты из свежей баранины ей вредно, а жир, лед и алкоголь – полезно, – сообщил Алабама Сотнику. – Ладно, она хочет мороженое с ликером, и я их ей заказываю. Думаешь, она мне за это благодарна? Вот ты, артист, как ты думаешь?

– Надо у нее спросить. Так проще всего.

– Спроси, – охотно разрешил Алабама. – Она отзывается на русское имя Каринэ.

– Я знала, что опять придется жрать твои манты. Они мне уже в рот не лезут, – скривилась Каринэ. – Слышать о них не могу! Каждый день манты! С ума можно сойти! И мне вредно…

– Сам видишь, – пожал плечами Алабама. – Ни слова благодарности от капризной армянской красавицы. Ни капли. Ни грамма… В чем сейчас принято мерять благодарность?

– В нематериальных единицах, – быстро ответил Сотник. – В баллах эмоциональных колебаний. Как землетрясения и цунами.

– Да? Хоть и звучит угрожающе, но если дело только в эмоциях, то все еще не так плохо. Эмоций у нее достаточно, и, главное, не она ими управляет, а они ею. Давай так, – Алабама слегка обнял армянку, – сначала ты ешь манты, потом – мороженое с ликером.

– Вообще тогда ничего есть не буду. Пусть менты едят манты!

– Ну поголодай. Тебе не повредит, – согласился Алабама и подмигнул Сотнику. – На самом деле, раньше она манты любила, все съедала, сколько ни дашь. А то, что мы сейчас видели, – это защитная реакция ее психики. Потому что теперь манты у моей армянской красавицы – это я, старый жирный баран. Это я вреден для ее здоровья. Это меня она не хочет, меня она готова скормить ментам без остатка. Отказываясь от мантов, она отказывается от меня, только сказать об этом боится. А себе рада найти что-то освежающее, что-то легконогое, мускулистое, загорелое. Сладкое и крепкое, как ликер. Как дешевый ликер, потому что другого в «Конвалии» не бывает. Здесь вообще все – говно, только манты делают как надо. Вот в «Олимпиаде» у Толика неплохо готовят. Да он вообще молодец, и другу поможет, и себя не забудет. Так ведь?

– Конечно, – снова согласился Сотник. – Вы приходите сегодня вечером. В семь часов. Я вас приглашаю.

– А ведь ты не думал об этом заранее, – заметил Алабама. – Не искал подходящего момента, чтобы вовремя пригласить нужняка. Это был душевный порыв, и я ценю такие вещи. Не потому что в них благодарность меряют, ты ерунду сказал. А потому что жизнью не расчет управляет, а эмоции. Вернее, и расчет, и эмоции, но расчет все-таки сила вспомогательная, как техперсонал. А миром правят страсти – мной, тобой, толпой… Да что я тебе рассказываю? Любая пьеса, даже если она будто бы о расчете, все равно о страстях. Так?

– Конечно, – в третий раз согласился Сотник.

– Спасибо за приглашение. Мы придем. Только ты скажи: у тебя рыба будет? Балык, лосось легкого посола, икра?..