Генерал - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 27

На щите у комендатуры под полуслепым фонарем развевался первый номер газеты «За Родину». Это было их детище, рожденное в бесконечных спорах. Одни требовали только информации, другие хотели развернутого анализа того, как и почему большевики смогли захватить власть. Пришлось пойти на компромисс. Впрочем, как и предполагал Трухин, пленные гораздо живей реагировали на предложение вступать в ряды новой партии. Лейтенантам и майорам, мало разбиравшимся – да и не очень-то хотевшим разбираться – в сложностях политики, не видевшим в жизни ничего, кроме советского строя, предложение сверху оказаться частью какой-либо организации, было понятно и привлекательно. Оно успокаивало, давало надежду, создавало хотя бы иллюзию некоей защищенности.

«Да, с ними еще возиться и возиться, – думал Трухин молча и, как всегда, отдельно стоя в мигающем свете. – Чтобы создать из полуграмотных, без стержня людей настоящую армию… боюсь, понадобится не месяц и не два, как думают лихие умники вроде Мальцева».

К нему незаметно подошел Благовещенский, за несколько месяцев лагеря окончательно потерявший военную выправку и ставший с виду настоящим сельским дьячком. Впрочем, его интеллигентность и логика никуда не исчезли. Некоторое время они оба с любопытством смотрели на реакцию подходивших и уходивших. Немцы не препятствовали, не гнали на работу, и было ясно, что фон Зиверс и периодически наезжавший в Хаммельбург Штрикфельд тоже поработали изрядно.

– И все ж, Федор Иванович, думаю, немцы готовы только на то, чтобы пар выпускать. Ну не верю я, сердцем, нутром своим русским не верю, что пустят они нас воевать. Куда-нибудь в Италию – это за милую душу, а вот чтоб на русский фронт… Русский человек ведь непредсказуем.

– Ну, милый мой Иван Алексеевич, зачем же сразу на фронт? Никто этого нам и не позволит, согласен. Но я, например, хочу предложить – и уже начал писать пару статеек на эту тему – создать из особо проверенных военнопленных небольшие группы и забрасывать их в тылы Красной армии. А там под антисталинскими лозунгами, разумеется, они будут, во-первых, готовить почву для повстанческой деятельности местного населения и, во-вторых, проводить диверсии на коммуникациях.

Благовещенский потеребил редкую бороду.

– Вроде и хорошо, но ведь этим, как я понимаю, немцы и сами прекрасно занимаются. Про полк «Бранденбург» [48] слышали?

– Слышал. Уже в лагере, правда. Но все-таки смею надеяться, что русский лучше проймет русского. Да и это не главное. На самом деле задумка у меня гораздо серьезней. Нам, новой России, нужна гарантия от иностранной оккупации – гарантия любой ценой. Я так и намерен написать, без обиняков: армия в новой России будет существовать для обеспечения ее безопасности и ведения борьбы с капитализмом.

– Простите… – Благовещенский как-то растерялся. – С каким капитализмом? Европейским?

– Да нет же! – Боль снова полоснула по желудку, и Трухин невольно чуть повысил голос. – Под капитализмом в данном случае я подразумеваю неограниченную и безжалостную эксплуатацию народа со стороны несознательных частных лиц, которые непременно найдутся, и государства.

– Далеко мыслите, Федор Иванович.

– А иначе все это не имеет смысла. И именно поэтому второе, и главное, мое предложение заключается в том…

– А где тут в партию записывают? – прервал его плечистый, несмотря на голод, парень в накинутой солдатской шинели.

– Думаю, вам в первую очередь надо обратиться в комендатуру к зондерфюреру Зиверсу.

– Зондеру? Какого хрена?! Я так думал, это же русская, наша партия, при чем тут фюрер-то?

– Осторожнее, Федор Иванович, ой, осторожнее, – рассмеялся Благовещенский. – Вот он, русский человечек-то: чуть не по нему – и прощай. Русская партия, русская, – положил он руку на обшлаг шинели. – Ступай, голубчик, во второй барак и найди там… ну хоть Зыбина Ефима Сергеевича, к нему и обратись. Внимательно слушаю вас, Федор Иванович.

– Да-с… Главная моя мысль – уже этой зимой войскам вермахта на нашем фронте должны быть приданы крупные добровольческие части всех родов войск.

– А вы знаете, что немцы у Москвы? – неожиданно вмешался в их разговор Сергей Болховский, недавно ставший секретарем президиума.

Трухин поморщился: вся это партийная иерархия была ему крайне неприятна, и мирило с ней только то, что никакие посты в партии, как и собственно членство, не давали никаких привилегий и не влияло на условия пребывания в офлаге. И к Болховскому у него было двойственное отношение: с одной стороны, дворянин, хорошей фамилии, но с другой – актеришка, что он смыслит в военном деле…

– Это они говорят.

– Ну почему же? У нас худо-бедно есть некая связь с военнопленными других стран, у них пресса, радио.

– Пусть будет по-вашему, под Москвой. Но я не мальчик, и в Академии не штаны, простите, протирал. А потому заявляю вам со всей ответственностью: весной будущего года восточный фронт будет существовать! Будет – и еще как!

Собеседники промолчали. Дождь припустил сильнее. Все трое быстро повернулись к своим баракам. Лагерь был уже почти пуст. За роскошь чтения русской газеты немцы, видимо, лишили пленных утренней баланды.

У поворота одной из импровизированных улиц, где было совсем темно, Трухина окликнул тихий голос:

– Товарищ генерал-майор!

– Что вам нужно?

На углу серела бесформенная фигура, держа руку под намокшей плащ-палаткой. «А вот убил бы он меня сейчас – и никаких больше проблем, – мелькнуло у Трухина. – И свой бы убил, не немец…» Но спасительный грех этой мысли не успел окончательно оформиться в слова, как фигура по-кошачьи придвинулась и сунула в руки Трухина что-то шершавое, рассыпающееся, забыто пахнувшее.

– Это вам… югославы… сказали, раз вы… русской императорской армии… Да берите, промокнут же! – почти зло пробормотала фигура и тут же исчезла за углом барака.

Прижимая к мундиру подарок, Трухин вошел в барак.

На его больших ладонях лежала горсть пористых белых сухарей. Спазм снова сжал желудок, и Трухин поспешно рассовал сухари по карманам. А через десять минут, выстроив свою похоронную команду, он с бесстрастным лицом разделил сербские сухари ровно на пять частей по количеству своих бойцов.