Дорога домой - читать онлайн книгу. Автор: Бриттани Сонненберг cтр.№ 38

– Один свисток – трусцой, два – бегом! – кричит он, когда девочки срываются с места.

Ли бежит, догоняя Терезу. Софи отстает, чтобы присоединиться к Анг-ми, подружке ее возраста. Затем два длинных свистка. С другого конца поля доносится слабый крик тренера.

– Бегом!

Ли обходит Терезу, Хитер, Анг-ми, Джун. Она приближается к первому углу поля одна, затем бежит мимо ворот, смотрит на мелькнувшего за оранжевой сеткой тренера. Она немного удлиняет шаг, наслаждаясь тянущим ощущением в икрах. Приближаясь ко вторым воротам, Ли видит девочек и тренера, стоящих кружком под плюмериями у боковой линии поля. Затем Ли видит, что остальные девочки позади нее сходят с круга, бегут к боковой линии. Ли следует за ними осторожной рысцой. Под деревьями лежит на траве девочка, хватая ртом воздух. Ее знакомое лицо до неузнаваемости искажено судорогами.

– Перенесите Софи в тень. Не волнуйся, Ли, это солнечный удар, она просто…

Светлые волосы, распластавшиеся на густой траве. Дергающееся лицо Софи.

– Отойдите. Успокойся, Ли, нам нужно…

Софи.

– С ней все будет хорошо, Ли, не волнуйся.

Под ветками. Софи.

– Отойдите, девочки, не мешайте притоку воздуха.

Под спутанными ветками плюмериевого неба. Среди шепота девочек, завывания сирены «скорой помощи». Затем из пылающего дня – в ледяной больничный металл. Софи.

Мать Ли.

– Милая, подойди сюда на секунду.

Ли знает, что это ошибка. Это она должна была умереть. Ли, с ее осложняющей жизнь нерешительностью, медленно соображающая, с неуверенной улыбкой. Она всегда была ближе к смерти, чем Софи, не боявшаяся ни других людей, ни жизни в отличие от Ли. Хуже всего: перед смертью Софи сестра надоела Ли. Ее совершенство, ее гибкое тело, ее легкость. Ли хотела, чтобы ее не стало, а затем так и вышло.

Когда Софи осела на траву на футбольном поле, большая часть Ли тоже легла рядом с ней. Она всегда была хорошей старшей сестрой. Софи умерла, и Ли последовала за ней, предполагая, что маячившая перед ней темная тень была Софи. Они всегда путешествовали по чужим местам вместе, надеясь друг на друга в продвижении по переулкам Шанхая, по вздымающимся волнам прибоя на Пхукете, среди сплетения лиан в Сингапуре. То же самое и в отношении смерти.

Молчаливая фигура перед Ли похожа сейчас на Софи, но она никогда не говорит. Движения ее гладкие, методичные. Там, где Софи бежала, эта фигура скользит. Где Софи смеялась – поджимает губы, принимая высокомерный, отрешенный вид. Ли не останавливается, чтобы задуматься, не является ли фигура перед ней ее собственной смертью, новой сестрой. В жизни Софи всегда была рядом, чтобы напоминать Ли о ее недостатках. В смерти смутная тень Софи, всегда чуточку недосягаемая, напоминает Ли, что она не заслуживает жизни.

Когда в два часа ночи рейс из Токио с Ли и ее родителями прибывает в Сингапур, аэропорт пуст. Они подходят к разным таможенникам, быстро просматривающим их документы. Они тащат свои чемоданы к очереди на такси. Отец Ли коротко дает водителю указания, затем все трое погружаются в молчание. Каждый из них втайне морщится при виде бугенвиллей на пешеходных мостах: слишком знакомая, слишком мелкая деталь, чтобы впасть от нее в бесчувствие.

Когда они входят в дом, от стен идет застарелый запах плесени. Запах этого дома не представляет ничего необычного для старого колониального бунгало, но кажется, что в их отсутствие он усилился. Неприятный запах пропитывает одежду Ли, когда она разбирает вещи. Она машинально вынимает футболки, пересекает, широко шагая, бледно-розовый ковер. Убирает все блузки в ящики, не складывая ни одну из них. Засыпает она в поту, отвыкнув от тропического климата за четыре недели в осенней Америке, после прохладных ночей, последовавших за похоронами Софи.

Ли вспоминает, как прогибалась под тяжестью ее бабушки постель рядом с ней в Индиане. Лунный свет просачивался сквозь выцветшие шторы, падая на бабушкину бледную, морщинистую кожу, на голубой шелк ночной рубашки, удобно скроенной для старой женщины. Осторожное бабушкино объятие сжавшейся от ужаса в комок Ли. С губ бабушки слетают слова, медленно падая на Ли, как тонущие монеты. Слова, которых не услышишь днем, когда бабушка одета – эмоциональная сдержанность жительницы Среднего Запада делает ее лицо аккуратным, словно ежедневно убираемая пылесосом гостиная.

Но в темноте слова текут спокойно, медленно, они несут на себе понятный отпечаток суровых зим на ферме и других рано оборвавшихся жизней. Слова, которые прапрабабушка Ли, Мехтильда, шептала своему сыну Томасу на нижненемецком диалекте, в ту ночь скользившие к Ли на лютеранско-американском английском. Крепкая старая кровать едва выдерживала боль обеих.

На следующее утро, во время завтрака, когда черно-белые ставни закрыты на день, Майла, служанка, подходит сзади к Ли и крепко сжимает ее плечо.

– Ли, я…

Майла держит блюда с нарезанными манго и папайей. Майла не уехала из Сингапура с семьей после смерти Софи. Она осталась в доме и выбрасывала запеканки из брокколи, когда они плесневели, лилии – когда они подгнивали. Майла выросла в деревне на Филиппинах, с девятью другими сестрами. Ей двадцать шесть лет, она красавица с добрым взглядом старухи. У нее прямые черные волосы до талии, маленькие руки.

Ли изгибается на стуле и молча, все еще в шоке, смотрит на Майлу.

– Это действительно ужасно, Ли, – произносит Майла, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

Входит мать Ли и садится напротив дочери.

– Доброе утро, мэм, – говорит Майла, плача, и уходит.

– Я забыла, как здесь мило в это время дня, – дрожащим голосом выговаривает мать, глядя на лужайку. Ли кивает, уставившись в тарелку. К столу выходит ее отец, одетый на работу.

– Привет, – мягко говорит он и садится рядом с матерью Ли, которая ставит локти на стеклянную столешницу и начинает плакать, шмыгая носом, сглатывая. Ли с каменным лицом пристально смотрит на цветы бугенвиллеи, осыпающиеся на кафель веранды.

В тот день Ли приходит в десятый класс в темно-синих брюках и белой рубашке-поло, как все остальные в сингапурской Американской школе. Кондиционер в десятом классе на уроке английского воет, словно ураган, и руки Ли покрываются гусиной кожей. Она пишет в тетради послание Софи и чувствует, как печаль охватывает ее, словно свет холодного зимнего солнца. Она держит ее на расстоянии, и Ли доверяет ей, будто маленький ребенок ведет ее сквозь толпу в кондитерскую лавку. В обед в кафетерии шумно, и Ли заказывает рис с говядиной и брокколи и садится рядом со своей подругой Арной. Арна сжимает ее руку и возвращается к разговору с девочкой слева от нее о приближающихся выборах в школьный совет.

Проходят два месяца. Сингапур в ноябре выглядит точно так же, как Сингапур в сентябре. Ежедневно в четыре часа дня идет дождь, и восковые листья ангсаны затеняют один и тот же участок тротуара. Пока ждешь школьного автобуса, воздух всегда умеренно теплый. Все закаты начинаются в семь часов. В Мэдисоне с приближением зимы дни укорачивались. По вечерам, когда небо розовело, Софи и Ли бодрствовали, лежа на кровати Ли, выглядывали в окно и спорили, пойдет ли снег.