Свечка. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Залотуха cтр.№ 128

А вот и их мужья – появляются на крылечке и там же остаются, не решаясь дальше двигаться. И ведь тоже теперь мафия! Его, Челубеева, заместитель Шалаумов Геннадий Николаевич и начальник оперчасти Нехорошев Николай Михайлович – зам и кум. Стоят, жмутся – противно смотреть! А ведь были нормальные мужики! И попить, и попеть, и налево сходить, а теперь ходят как в воду опущенные.

Гудя, как в пустой стакан, в форточку тянул злой простудливый ветер. Челубеев сквозняков не боялся, но недолюбливал, однако следовало еще полить цветок, и, хотя вчера его поливал, лишним не будет – тещин язык воду любит. Челубеев взял стоящую здесь же детскую пластмассовую лейку без ситечка на конце и тоненькой струйкой стал лить воду в горшок.

А женщины от бородатого не отлипают, ногами сучат от счастья.

– Благополучно доехали, батюшка? – спрашивает Людмила Васильевна и от восторга ладошки на груди складывает и разъединяет, складывает и снова разъединяет, а Наталья Васильевна руки в стороны разводит и опускает, разводит и снова опускает:

– Благополучно, батюшка?

– Вашими молитвами, сестры, – отвечает о. Мартирий, задумчиво постукивая носком сапога по переднему колесу мотоцикла.

– Перекувырнулись, два раза-нат! – радостно сообщает о. Мардарий, выбравшись наконец из коляски и счищая с подрясника прилипший ворс от мешковины.

– Как перекувырнулись? – Людмила Васильевна прижимает сцепленные ладошки к пышной груди и не расцепляет, а Наталья Васильевна бьет себя ладонями по узким бедрам и застывает:

– Как перекувырнулись?

О. Мартирий поднимает на о. Мардария укоризненный взгляд.

– Господь с тобой, отец! Что народ пугаешь? Разве это перекувырнулись? Просто набок легли. Вот в позапрошлом месяце правда перекувырнулись, целый час потом по дороге ползали, рассыпанный лук собирали.

О. Мардарий немедленно вспоминает то дорожное происшествие и весело смеется.

– Я уже думал, всё-нат, конец-нат!

– Когда о. Мардарий упал, земля вздрогнула, как при взрыве, – шутит о. Мартирий, внешне оставаясь совершенно серьезным.

Толстяк же смехом заливается, как будто его под мышками щекочут, и, вытирая слезы пухлой ладошкой, пытается передать подробности:

– Вот-вот, думаю, предстану пред Господом-нат! А меня лук-нат, по спине-нат, бум-бум-бум-нат! А я думаю – бомба-нат! Осколки-нат! Какая бомба-нат?! Какие осколки-нат?! – И так хохочет, что Людмила Васильевна и Наталья Васильевна тоже начинают смеяться, смущенно прикрывая рты ладонями.

И мужья их, стоя на ступеньке крыльца, робко улыбаются.

Но начавшееся было веселье обрывает остававшийся все это время невозмутимым о. Мартирий.

– Много бесов вокруг смерти нам желают, – просто сообщает вдруг он.

– Окрест нечестивии ходят, – подтверждает о. Мардарий, вмиг становясь серьезным, даже скорбным, и все замолкают.

О. Мартирий между тем сильно раскачивает мотоцикл и, не услышав в бензобаке ответного плесканья топлива, молча озадачивается.

– Не на бензине ездим-нат, на молитве-нат, – поняв, в чем дело, комментирует ситуацию о. Мардарий.

– Без бензина тоже нельзя, – задумчиво произносит о. Мартирий и во второй раз осаживает своего спутника. – А ты, отец, не напускай мраку, не пугай, говорю, народ. Небесная заступница с нами в пути была, разве могло что случиться? – Он переводит взгляд на завернутый в мешковину квадрат и благодарно, с чувством осеняет себя крестным знамением. И тут же, трижды, с быстрыми земными поклонами крестится в том же направлении о. Мардарий. Не вполне понимая, что происходит, женщины копируют действия своих духовных наставников, причем Людмила Васильевна крестится трижды, с поклонами, как о. Мардарий, а Наталья Васильевна только один раз, явно подражая о. Мартирию. Совсем уже ничего не понимая, мужья их на ступеньках тоже крестятся, но делают это так, что непонятно не только сколько раз, но и делали ли это вообще – может, почесались или смахнули с одежды пыль.

Какое-то время все неподвижно и безмолвно смотрят на таинственный прямоугольник в мешке, однако женское любопытство берет верх, и Людмила Васильевна спрашивает о. Мартирия громким заинтересованным шепотом:

– А что там, батюшка?

– Что, батюшка? – Наталья Васильевна тоже переходит на шепот, но поскольку голос у нее низкий, звук выходит такой, что даже Челубеев слышит.

О. Мартирий тянет с ответом, задумывается и, остановив свой взгляд на непокрытых женских головах, сам вдруг спрашивает:

– А где же ваши платы, сестры? Нехорошо…

Людмила Васильевна и Наталья Васильевна в одно мгновение сникают, горбятся, скукоживаются, опускают глаза, оправдываясь:

– Не успели, батюшка…

– Увидели вас, обрадовались…

Они готовы уже сорваться и бежать повязывать «платы», но о. Мартирий их останавливает:

– Скажите, сестры, где матушка Фотинья? Почему ее сегодня с вами нет?

Не разгибаясь, Людмила Васильевна и Наталья Васильевна переглядываются и спешно объясняют:

– Сами, батюшка, не знаем!

– Пришли сегодня на работу, а ее нет.

– Домой позвонили – никто не отвечает!

– Юлю спросили – тоже не знает.

– А Челубеев? – неожиданно спрашивает о. Мартирий.

– А Челу… – женщины начинают одновременно отвечать и, подняв глаза на окно челубеевского кабинета, одновременно замолкают, так как обнаруживают там стоящего у окна с открытой форточкой своего начальника, поливающего цветок из детской леечки, вода из которой не льется, потому что там ее нет. Вслед за женщинами вскинулись и посмотрели туда же монахи, а за ними Шалаумов с Нехорошевым вытянули с крыльца шеи, вывернули головы, любопытствуя.

Получалось – подглядывал, подслушивал…

Ситуация была на редкость неприятная, и любой другой наверняка растерялся бы – любой другой, но не Челубеев. «Я тут цветы поливаю. А вы что там делаете?» – безмолвно вопрошал сверху Марат Марксэнович, одаривая невозмутимым твердым взглядом всех, кто снизу на него смотрит: Шалаумова с Нехорошевым, Людку с Наташкой, толстяка и, наконец, бородатого…

Светка говорила, что Мартириева взгляда все боятся. Все, только не Челубеев. Смотри, бородатый, смотри! Челубеев не такие взгляды выдерживал за двадцать пять лет безупречной службы в системе исполнения наказаний. Корреспондент журнала «ИТУ, ИУ, ИЗ и ИК» Эдуард Сак-Саковский правдиво описал весь служебный путь Челубеева в своем большом, на пять с половиной страниц, очерке, его потом вся зона читала и, конечно, зачитала, неудельные небось извели, и хорошо, если только на самокрутки. Там ведь челубеевская фотография была на целую страницу – парадная, поясная. Эдуард обещал авторский экземпляр с дарственной надписью привезти, но не привез пока, закрутился в своей Москве. Но привезет, обязательно привезет или пришлет, он человек слова, и тогда Челубеев никому уже, никому! Будет внукам зачитывать, воспитывая в уважении к старшему поколению. Пишущую шушеру Челубеев не любил, корреспондентов остерегался, но Сак-Саковский оказался не такой, как все. Родственная душа! Всю ночь просидели вдвоем на кухне, по литру приняли на грудь, а утром как не пили. Умылись, зубы почистили и – по коням. Челубеев к себе, Эдуард к себе. «Человек с большой буквы “Ч”» – так очерк назывался. Когда Челубеев первый раз его прочитал, то захотел заново родиться и прожить жизнь не так, как прожил, а как там написано. Конечно, всего не напишешь, но это и не нужно, нужно главное отразить, и Сак-Саковский отразил его, Челубеева, преданность своему делу. Приукрасил, конечно, немного, но без этого тоже нельзя, как говорится, ради красного словца… От приятных воспоминаний на душе потеплело.