Плененная королева - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Уэйр cтр.№ 120

Генрих обвел довольным взглядом набитый людьми зал Нормандского казначейства в Канском замке. Они собрались по его вызову. Здесь были и его сыновья. В этом великолепном новом сооружении они совместно будут восседать за главным столом во время рождественских празднеств, которые специально организованы с таким размахом, чтобы затмить все, что может устроить у себя в Париже этот щенок Филип.

Празднества были в полном разгаре, в зале стоял дым от костра, который весело потрескивал в центре, а освещался зал огромной круглой люстрой, закрепленной на балке между высокими сводчатыми окнами. Начиналось Рождество, и двор, посетив полуночную мессу, пребывал в приподнятом настроении в предвкушении традиционного пира, известного в герцогстве под названием Le Rйveillon [71] .

Генрих настороженно поглядывал на сыновей, сидевших за столом на возвышении по обе стороны от него. Встреча не обещала быть радостной. Молодой Король, пребывавший в дурном настроении, приехал в обществе Бертрана де Борна, а Генрих не доверял этому типу и не любил его. Король наблюдал за сыном – тот хандрил и демонстративно не замечал жену, на невзрачном лице которой застыло напряженное, взволнованное выражение. Генриху казалось странным, что на сей раз его сын не привез с собой Уильяма Маршала. Обычно они были неразлучны, и король одобрял влияние Уильяма на своего вспыльчивого наследника.

Молодой Генрих не только расстроил королеву Маргариту, но и прилюдно разругался с Ричардом, который теперь злобно поглядывал на него со своего места – отцу пришлось позаботиться о том, чтобы они сидели как можно дальше друг от друга. Ссора возникла еще весной, в Аквитании, где жестокое правление молодого герцога Ричарда привело к открытому восстанию его неуравновешенных вассалов. Злым гением, что стоял за всем этим, был авантюрист Бертран де Борн. Тиранию Ричарда он рассматривал как насилие над Аквитанией и уговорил Молодого Короля присоединиться к восставшим. Безрассудного Молодого Генриха, который завидовал младшему брату, имевшему больше власти, чем он сам, уговорить было легко. Не пожелал остаться в стороне и Жоффруа, рассчитывавший на богатые трофеи, и поспешно присоединился к старшему брату. Аквитания мгновенно погрузилась в войну, где один брат воевал против двух других.

У Генриха, чьи руки были заняты в Нормандии, несколько месяцев не оставалось иного выбора, как позволить братьям подраться. Но как только осенью благоприятный для военных действий сезон подошел к концу, Генрих вызвал Молодого Короля на север, чтобы отвлечь его от кровавой бани на юге, и тут этот самоуверенный молодой дурак громко потребовал, чтобы отец передал ему Нормандию и Анжу. Когда Генрих рассерженно отказался, Молодой Король помчался в Париж, где этот щенок Филип, которому вскоре придется строго указать его место, встретил того с распростертыми объятиями и принялся строить совместные заговоры.

Затем Молодой Генрих поскакал в Руан, откуда потребовал, чтобы король наделил его причитающейся ему властью. А если король откажется выполнять это справедливое требование, пригрозил, что отправится в Крестовый поход. Он лучше предпочтет изгнание, но не позволит относиться к себе как к подчиненному. Ведь он же король, верно? Или коронации в Винчестере и Вестминстере ему привиделись?

Генрих проигнорировал сарказм Молодого Генриха, как проигнорировал и требования своего наследника, и тогда этот молодой идиот стал угрожать самоубийством. В конце концов король уступил: он откупился от сына щедрым содержанием и отправил его пожить к сестре Матильде в замок Аржантан, в котором Генрих предоставил убежище дочери с мужем и детьми на время их изгнания. Поклявшись не предъявлять больше никаких требований, Молодой Король с королевой Маргаритой отправились в Аржантан. Генрих надеялся, что Матильде удастся вразумить брата. Господь наделил эту дочь мудростью ее тезки-бабушки. Но похоже, его надежды не оправдались.

С целью восстановления мира Генрих настоял, чтобы все его сыновья приехали на Рождество ко двору. Присутствовала и Матильда – она стала красивой дамой двадцати четырех лет и матерью целого выводка детей, предмета немереной гордости Генриха.

Темноволосый Жоффруа излучал неизменное обаяние, поток слов из его рта лился гладко, как масло, но Генрих знал, что Жоффруа коварен, жаден и опасен. Сын не ведал угрызений совести – поступали сообщения о том, что он даже грабил монастыри и церкви, – постоянно вынашивал какие-нибудь планы и был лицемерен практически во всем. Доверять ему, конечно, не следовало.

«Когда же мы упустили своих детей?» – спрашивал себя Генрих и тихо вздыхал, задерживая взгляд на каждом из трех старших сыновей. Конечно, вина во многом лежала на Алиеноре – это она убедила детей, что они могут захватить владения отца, а потом подстрекала к изменническому бунту, но Генрих считал, что порок гнездится во времени еще более давнем. «Мы оба баловали их, – думал он. – В этом отношении я виноват не меньше Алиеноры. А теперь пожинаем то, что посеяли».

Ричард, сидевший справа от Генриха, едва сдерживал унаследованную им от отца ярость, которой славились Плантагенеты, и намеренно избегал встречаться взглядом с братьями. Только пятнадцатилетний Иоанн сидел с безразличным видом, с удовольствием поглощая вкусную еду, и слишком часто прикладывался к кубку с вином, самодовольно ловя лучи любви и одобрения, исходящие от отца. Как хорошо быть фаворитом, любимым сыном! Однако атмосфера за столом царила напряженная, и она стала еще напряженнее, когда на пир святого Стефана [72] прибыл Уильям Маршал и, игнорируя злобный взгляд Молодого Генриха и смущение королевы Маргариты, сразу же предстал перед королем, его красивое лицо горело от негодования.

– Ваше величество! – воскликнул он так, что это услышал весь двор. – Некоторые персоны распространяют клевету про меня. Это пятнает мою честь и честь этой безупречной дамы. – Он поклонился в сторону молодой королевы. – Грязная ложь обвиняет меня в том, что я смотрю на нее сладострастным взглядом. В вашем присутствии я вызываю на поединок всех тех, кто распространяет эту ложь, чтобы доказать свою невиновность в бою. Если я проиграю, то пусть меня повесят за мое преступление. – Сказав это, он стянул с руки тяжелую перчатку и бросил ее на пол перед королем.

Никто не проронил ни слова. Маршал поедал глазами Молодого Генриха, словно побуждая его ответить. Наконец у того сдали нервы, и он отвел взгляд. Рядом с ним беззвучно плакала Маргарита.

– Никто не хочет принять вызов этого благородного рыцаря? – спросил Генрих.

Желающих не нашлось.

– А ты, моя дочь, что ты скажешь на эти клеветнические обвинения? – спросил Генрих, строго глядя на Маргариту.

– Маршал сказал правду, милорд. Это злонамеренная ложь, – ответила Маргарита, покосившись на Бертрана де Борна.

Генрих удовлетворенно кивнул, потом обратился к Маршалу:

– Кажется, те люди, которые оболгали тебя, трусы и бояться себя защитить.