Крест и порох - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров, Андрей Посняков cтр.№ 38

Управившись с первым челном, они отправились за вторым, а потом на двух лодках и с готовыми щитами на кормах отплыли далеко на север, ставить отдаленные заколы там.

Жизнь опять налаживалась – у ватаги имелись и дрова, и еда, и крыша над головой. Пусть это был всего лишь кожаный полог, но от дождей и ночной росы он оберегал, а оставаться тут вечно казаки не собирались. Раненых на ноги поставить – а там можно и снова о долге своем христианском вспомнить…

Правда, жизнь под общим пологом не оставляла людям возможности остаться наедине, и потому многие пары во время обеденного отдыха уходили куда-нибудь подальше в густые ивово-ольховые заросли.

Разумеется, Митаюки-нэ тоже брала за руку своего избранника и уводила по уже натоптанным узким тропкам далеко-далеко, в маленькое уютное гнездышко из сломанных и переплетенных в несколько слоев ветвей, на мягкое ложе, принадлежащее только им двоим… Всего три сотни саженей от лагеря – но туда не доносилось ни единого постороннего звука. Никаких голосов, стука топоров, хруста ветвей, никаких рыбных и дымных запахов. Только легкое дыхание ветра, только аромат свежих почек, только пение птиц, только стрекот кузнечиков – и жаркое дыхание двух сплетенных воедино людей.

Вниз вдоль реки до второй тропы, оттуда в зеленую гущу ветвей и листьев… Митаюки несколько раз многообещающе оглянулась на дикаря, потянула чуточку сильнее, думая над тем, чем удивить воина на этот раз? Ибо, как гласит учение девичества, твой мужчина при встрече с другой женщиной не должен испытать ничего, кроме разочарования. И тогда он не пожелает искать других. А также мужчина всегда должен быть насытившимся. Дабы влечение к недостойной пустышке не возникло из простой голодухи…

Серьга вдруг замедлил шаг, ощутимо дернув юную шаманку за руку, вынудил обернуться.

– Ты чего, Матвей?

Казак медленно сделал еще два шага и остановился. Немного удивленное лицо, блеклый бессмысленный взгляд, ровное дыхание… Митаюки ощутила ползущий по спине холодок, насторожилась и вскоре услышала то, что ожидала: мерное потрескивание ломаемых ветвей, влажный шелест ивняка по движущимся телам.

– Пусти, пусти меня, подлый дикарь!!! – громко заорала она на языке сир-тя. – Пусти, вонючее животное! Отцепись от меня! Не дамся!

Шаманка отпустила руку казака, спиной вперед отлетела в кустарник, закрутилась в ветвях, ломая их, вскочила, бросилась бежать, поминутно спотыкаясь, падая, снова вскакивая, крича и прорываясь дальше. Через несколько шагов она увидела впереди, среди ветвей, смуглые полуобнаженные тела – сильные, смуглые, лоснящиеся от ароматного масла. Идущие гуськом воины сжимали в руках копья, а с их поясов свисали тяжелые боевые палицы с каменным навершием. Яркий, как солнце, золотой медальон указал вождя, шамана воинов, и Митаюки кинулась к нему, упала в ноги, пытаясь их обнять:

– Сир-тя! Великие сир-тя! Вы спасли меня! Вы оберегли меня от насилия, могучие воины! Какое счастье! Вы спасли меня в самый последний момент!

Отряд остановился, окружая спасенную девушку. Их было десятка полтора – крепких, опытных воинов лет двадцати с небольшим, а не наивных юнцов. Шаман же выглядел и вовсе полувековым мудрецом. Немудрено, что он смог подавить волю казака на таком удалении, даже не видя врага.

– Вы мне не чудитесь, сир-тя? – внезапно испугалась Митаюки, заметавшись в окружении могучих красавцев. – Вы существуете? Откуда вы здесь?

– Могучий Такрахаби заметил здесь странное, – ответил вождь. – Повелел проверить.

Юная шаманка ощутила в его словах ту эмоцию неуверенности, каковая означала, что сир-тя не знал, кого и что встретит. Похоже, колдуны и вправду потеряли след своих врагов…

– Они здесь, здесь! – радостно подтвердила Митаюки, часто-часто кивая. – Вы ищете дикарей? Они здесь, я все покажу!

Девушка повернулась, быстро пошла вперед, обгоняя воинов, вытянула руку вперед:

– Это гнусное порождение окраин мучило меня. Он пытался меня изнасиловать!

Митаюки подскочила к Матвею, с силой вцепилась пальцами в его щеки:

– Поганый дикарь! Теперь ты сдохнешь! Тебя будут пытать! – Она переложила ладонь на лоб Серьги, качнулась вперед, глядя в самые глаза: – Тебя станут жечь по частям, долго и мучительно, и не вздумай даже шелохнуться, не то убьют, и я лично не дам тебе умереть, пока твоя мужская плоть не обуглится, как головешка… – Ее переход на русский язык был столь коротким и стремительным, что никто его, похоже, не заметил. Митаюки прищурилась и напряглась, вытягивая из разума Матвея чужую волю, закрывая от вражьей силы, вычищая порчу и сглаз: – Ты будешь молить о смерти. Ползать и целовать мои ступни. Ты станешь умолять… Мучиться… Сдохнуть…

Напряжение колдовской схватки давалось девушке с трудом, она стала сбиваться в словах.

– Что ты делаешь, шаманка?! – заподозрил неладное вождь отряда.

Митаюки торопливо сняла свой амулет, повесила на шею Серьги и отступила:

– Теперь можешь шевелиться…

– Хорошо, – глубоко вздохнул казак, так же шумно выдохнул и вытянул из ножен саблю. Расстегнул пояс, резким движением стряхнул с него ножны и подсумок, вторым – обмотал ремень вокруг левого кулака.

– Убейте их!!! – истошно завопил шаман сир-тя, и лишенная амулета Митаюки буквально окаменела от удара его парализующей воли.

Воины вскинули копья, и Матвей бросился вперед. Сразу пять копий со всех сторон метнулись ему в грудь, но казак упал в прыжке, проваливаясь под них, долетел почти до ног шамана, снизу вверх вонзил клинок в живот и глубже, под ребра. Тут же откатился, освобождая место для копейных ударов, рубанул сир-тя по близким ногам, катнулся назад, ударил других, вскочил, отбил брошенное в него копье, ринулся в атаку, перепрыгивая еще только падающего шамана, просел почти на колени. Опять оказался под вытянутыми в выпаде копьями, быстро нанес два укола в животы, отпрянул, перекатываясь через тело шамана, вскинул левый кулак, принимая удар дубины на толстый слой дубленой кожи, стремительным взмахом рубанул ребра под вскинутой рукой врага, отпрянул, пропуская направленный в лицо укол, хлестнул клинком вдоль древка, отсекая пальцы, и нашел миг, чтобы быстро оглянуться на Митаюки.

Девушка стояла на месте, медленно стряхивая оцепенение после парализующего удара, и никак на взгляд ответить не смогла.

– А-а-а!!! – Казак заиграл саблей, рисуя справа и слева два сверкающих круга, понуждая попятиться оставшихся семерых сир-тя. Выдавил их на самый край утоптанной поляны – и вдруг резко метнулся на копья, в последний миг сделав шаг влево, поймал наконечник крайнего врага на клинок, толкнул вверх, нырнул, резанул тому живот самым кончиком оружия, отпрянул, уходя еще дальше, за раненого воина. Остальные попытались напасть все разом, но смешались в давке, их копья перекрестились и заклинились, а Серьга, пользуясь заминкой, поверху уколол двух ближних врагов в горло, полез в кусты им за спины, делая копья и вовсе бесполезными.

Два воина догадались отскочить на открытое, утоптанное место, двое других бросили копья и схватились за палицы, вскинули оружие. Стремительная сабля щелкнула по одному запястью, обратным движением рубанула голову. Вторая палица упала на накрученный ремень – а клинок вонзился в открытую грудь.