Порочные намерения - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Джойс cтр.№ 36

— Предположения могут быть опасными, но они еще и необходимы. — Томас скривился. — Ну хорошо. Слуга, который ушел между шестью неделями и полутора годами назад. Почему он не стал преследовать этого человека по всей строгости закона? — У Томаса были свои идеи на сей счет, но ему хотелось знать мнение Эджингтона.

Тот невесело рассмеялся, подняв свой бокал к свету.

— Причины всегда найдутся. Скорее всего шантаж с участием преступника в интересном положении.

— Вы хотите сказать, что Олтуэйт сунул свой пенис туда, куда не следует, и пытается избежать скандала? — Томас скептически нахмурился. — Это не очень-то похоже на него. Полагаю, что этому человеку совершенно все равно, что думает о нем общество. Если бы это было не так, он не напивался бы чуть ли не на каждом обеде в этом сезоне.

— Если бы только он не являлся пьяным в стельку в парламент, — пробормотал Эджингтон.

— С другой стороны, обрюхатить служанку и, возможно, выбросить ее на улицу, в результате чего она поняла, что ей для выживания нужно украсть что-то из его фамильных драгоценностей, было бы политически вредно, — продолжал Томас. — Особенно для представителя консервативной партии Дизраэли, который всячески старается изображать из себя политика, глубоко озабоченного судьбами простого человека и его дочерей.

— Это близко к истине, — сказал Эджингтон. — Так вы думаете, что у таинственной Эсмеральды именно такое происхождение?

— Горничная? — усмехнулся Томас. — Ни в коем случае.

— Значит, дочка деревенского лавочника средней руки, соблазненная местным аристократом? — предположил барон.

Томас задумался. Перед глазами у него возникло ее нагое тело, подтянутый белый живот. Он не мог представить ее себе в постели Олтуэйта, даже если ее рассказ о том, как она утратила свою девственность, был Ложью. Еще меньше мог он вообразить, что она когда-то носила ребенка.

— Сомневаюсь. — Он не обратил внимания на поднятые брови Эджингтона и продолжал: — Весьма маловероятно, но я поставил бы сто гиней, что она никогда не носила ребенка.

— Ну что же, — сказал Эджингтон, — она не служанка, и она никогда не… оказывалась в положении из-за Олтуэйта. Тогда шантаж?

— Я сказал бы, что прямой шантаж — вполне в ее духе. — И почему-то прибавил: — Или месть.

— Месть. — Эджингтон словно пробовал эту идею на вкус. — Любопытная мысль. Месть за что, поинтересовался бы я. Что могло бы удержать Олтуэйта от преследования?

— Мотивы мести могут сами по себе быть разновидностью шантажа. Насилие? — предположил Томас, сам не понимая, откуда ему могла прийти в голову такая мысль.

Эджингтон насторожился. Щепетильная тема?

— Почему вы так говорите?

Томас и сам не знал.

— Ни одна нормальная, здоровая девушка из хорошей семьи не сделала бы того… что сделала Эсмеральда.

— Предложила вам себя? — протяжно спросил Эджингтон. — Вы всегда заявляли, что можете соблазнять их пачками.

Томас поставил бокал на стол.

— То, что произошло между нами, нельзя назвать соблазнением.

— А насильственным ухаживанием? — весело предположил Эджингтон, хотя в глазах его блеснула сталь. Образцы огнестрельного оружия в стеклянных шкафах, стоящих вдоль стен библиотеки, зловеще сверкнули.

— Что-то насильственное, конечно, присутствовало, но не только с моей стороны. — Заметив прищуренные глаза Эджингтона, Томас раздраженно фыркнул. — Нет, не так. Она не пыталась оказать мне сопротивление. Как раз наоборот.

— Почему? — Эджингтона это, кажется, не убедило. Этот вопрос Томас еще не проанализировал до конца.

— Чтобы выиграть. Чтобы заставить меня сделать то, что ей нужно.

— А что ей нужно?

Томас покачал головой:

— Не знаю.

— А вы узнайте. — И Эджингтон одним долгим глотком осушил свой бокал.

Томас вышел из библиотеки с ожерельем в кармане. Он миновал анфиладу гостиных, салонов и приемных. Горничные в серых платьях с белыми накрахмаленными передниками смотрели ему вслед. Войдя в великолепную гостиную рядом с парадным холлом, он остановился. Там сидела женщина, маленькая, как ребенок, окруженная арабесками белых кружев и голубого шелка, а ее кукольное личико обрамляла масса густых черных волос. Она устремила на него пронзительный взгляд через всю комнату.

— Леди Эджингтон, — сказал Томас, кивая маленькой женщине.

— Лорд Варкур, — отозвалась она. — Надеюсь, вы хорошо провели вечер.

— Прекрасно, — ответил он. — Надеюсь, и вы тоже.

Он еще раз кивнул, потом пересек комнату под ее резким взглядом и вышел в гулкий холл с великолепным куполом. Он посмотрел на фреску, изображающую цветущую Европу, похищаемую быком, и подумал: кто из них был обманут на самом деле? Лакей подал ему пальто и шляпу, и он вышел из особняка.

Ему нужно было найти Эсмеральду. У него появились к ней новые вопросы.

И он продолжал твердить себе, что только эти вопросы влекут его к ее дверям…

Заниматься покупками в личине Эсмеральды по-прежнему оставалось сюрреальным переживанием. Не испытывая склонности к эффектам, Эм свела свой костюм к тому, что должна носить всякая приличная вдова. Простое черное платье неопределенного фасона, шляпка и вуаль. Сначала местные лавочники выражали ей сочувствие, полные желания услышать некую сентиментальную историю, но ее скрытность оттолкнула их, и они быстро перешли сначала к каменной обиде, а потом вовсе перестали ее замечать.

Но все же эти занятия были настолько неведомы в ее прежней жизни — ее другой жизни, — что она не могла отделить процесс покупки пищи и одежды от своего маскарада и порой чувствовала, что ей нужно порыться у себя в голове, чтобы найти себя во время подобных вылазок.

Она произносила нужные слова, покупая масло, сыр, хлеб и яблоки — о ее ужинах заботилась за небольшую плату миссис Грей, жена главы цыганской семьи, владеющей таверной, где Эм снимала квартиру. Эм жалела о деньгах, которые ей приходилось платить кому-то за приготовление пищи, но она понятия не имела о том, как это делается. К тому же цыгане не пустили бы ее на свою кухню, потому что считали ее нечистой.

Чтобы спрятаться от моросящего дождя, Эм остановила омнибус и быстро вошла в него с корзинкой на руке, заплатила за проезд и стала пробираться в глубину, в свободный угол, наклоняясь под низким потолком, между множеством коленей и юбок. От пассажиров исходил легкий пар, запах мокрой шерсти, навоза, прилипшего к башмакам и немытых тел, заполнивших тесное пространство.

Эм невозмутимо держала руки на своей корзине, не позволяя себе жеманно зажать нос под вуалью надушенным носовым платочком. Но она с тоской думала о чистом запахе скошенной травы и о благоухании сада, где пахнет цветами и плодородной землей. Это были воспоминания ее детства, спутанные и горько-сладкие.