Хозяйка Рима - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Куинн cтр.№ 3

— Отец, — прошептала Лепида, потянув родителя за рукав. — Это правда, что наш новый император — человек с тайными пороками? Вчера в банях я слышала, что…

Я могла бы сказать ей, что, по слухам, все императоры имели тайные пороки. Император Тиберий и его юные мальчики-рабы, император Калигула, спавший со своими сестрами, император Тит и его любовницы — какой смысл иметь императора, если о нем нельзя состряпать какую-нибудь пикантную сплетню?

Новая императрица, супруга Домициана, не годилась для слухов и сплетен. Высокая, статная, красивая. Когда она возникла рядом со своим венценосным мужем и взмахнула рукой, толпа взревела от восторга. Сплетники разочарованно вздыхали, — мол, новая императрица образцовая жена и никаких тайных пороков за ней не водится. И все же ее стола из зеленого шелка и изумруды вызвали всплеск женского восхищения. Готова поспорить, что зеленый станет главным цветом в этом сезоне.

— Отец, — Лепида в очередной раз дернула Квинта Поллио за рукав, — ты же знаешь, что мне всегда нравился зеленый цвет. Изумрудное ожерелье, такое как у императрицы…

За Домицианом потянулись и его многочисленные августейшие родственники. В их числе и его племянница Юлия, она же дочь покойного императора Тита, о которой говорили, будто она пожелала стать жрицей в храме Весты, но получила отказ дяди. Кроме нее мое внимание никто больше не привлек. Скажу честно, я была разочарована. Мне впервые представилась возможность лицезреть императорское семейство, и оказалось, что внешне Флавии ничем не отличаются от любой семьи избалованных роскошью и пресыщенных патрициев.

Император шагнул вперед и, вскинув руку, громогласно объявил о начале боев. Какими бы тайными пороками он ни обладал, голос у него был прекрасный — звучный, раскатистый.

Другие рабы неоднократно пытались объяснить мне суть гладиаторских боев, поражаясь моему невежеству по этой части. Утренние праздники обычно открывались поединками диких зверей. Первой сегодня была назначена схватка между слоном и носорогом. Вскоре носорог выбил рогом глаз слону. Я бы счастливо прожила жизнь, не зная, как кричит раненый слон.

— Превосходно! — вскричал Поллио и бросил на арену несколько монет. Лепида потянулась за блюдом со сваренными в меду финиками. Я сосредоточила внимание на опахале.

Следующими на арену вышли бык и медведь. За ним настала очередь льва и леопарда. Это было что-то вроде острой закуски, призванной возбудить аппетит публики. Медведь был апатичен, и трем укротителям с острыми шестами пришлось до крови исколоть ему бока, прежде чем он набросился на быка. Что касается льва и леопарда, то они налетели друга на друга сразу же, едва их освободили от цепей. Толпа восторженно взревела, вскочила с мест и, ахнув, села обратно. После этого началось новое пышное зрелище: по арене бегали прирученные гепарды в серебряной упряжи, их сменяли белые быки, на спинах которых сидели маленькие золотоволосые мальчики. Украшенные драгоценными камнями слоны делали танцевальные движения под нежную музыку нубийских рабов-флейтистов…

— Отец, можно мне получить нубийского раба? — спросила Лепида, вцепившись в руку отца. — Двух, для ровного счета. Чтобы они носили мои покупки, когда я буду ходить на рынок…

Дрессированные животные демонстрировали комические номера. Ручной тигр был выпущен на арену вслед за десятком проворных зайцев, которых полосатый хищник отловил одного за другим и целыми и невредимыми передал дрессировщику. Действительно, занятное зрелище. Лично мне оно понравилось, однако трибуны встретили его недовольным шиканьем. Завсегдатаи приходили в Колизей не ради невинных забав, а ради крови.

— Император, — монотонно заговорил Квинт Поллио, — особо почитает богиню Минерву. В своем новом дворце он приказал возвести святилище в ее честь. Возможно, нам придется совершить несколько крупных публичных жертвоприношений…

Ручной тигр и его дрессировщик покинули арену, и на их месте появился белый олень с сотней длинношеих страусов, которых один за другим принялись поражать сидевшие на верхнем ярусе лучники. Увидев в соседней ложе несколько знакомых, Лепида проворковала слова приветствия, а в это время на арене продолжала литься кровь.

Один эпизод травли животных сменялся другим. Копьеносцы против львов, против буйволов, против взбешенных быков. Ничего не понимающие буйволы громко ревели, быки, обезумев, налетали на острия копий, которые вспарывали им грудную клетку, а вот львы, рыча, гордо вышагивали и забирали с собой копьеносцев, прежде чем те успевали затравить их до смерти. Какая великолепная забава, думала я, усердно работая опахалом.

— Гладиаторы! — возбужденно воскликнула Лепида, оттолкнув блюдо с финиками, и выпрямилась. — Прекрасные образцы, отец.

— Императору — только лучшее, — самодовольно ответил Квинт Поллио, нежно коснувшись подбородка дочери. — А также для моей маленькой дочурки, которая обожает поединки! Император пожелал сегодня видеть настоящее сражение, а не обычные примитивные схватки. Нечто выдающееся, особенное, прежде чем настанет время полуденных казней…

Из ворот цепочкой вышли гладиаторы в пурпурных плащах и под радостные крики зрителей выстроились кругом на арене. Некоторые из них вышагивали гордо, другие шли, не поворачивая головы ни вправо, ни влево. Красивый боец-фракиец, вооруженный трезубцем, посылал толпе воздушные поцелуи. Обожавшие его женщины осыпали своего любимца розами. Пятьдесят гладиаторов, разбитых на пары для поединков, каждый их которых закончится смертью одного из них. Двадцать пять человек величаво пройдут под Вратами Жизни. Двадцать пять мертвых тел, зацепив их железными крюками, протащат через Врата Смерти.

— Здравствуй, Цезарь! — в унисон выкрикнули они, повернувшись к ложе императора. — Идущие на смерть, приветствуют тебя!

Лязг заточенного оружия. Звон металлических доспехов. Хруст подошв по песку. Сражение начнется с потешных боев на деревянных мечах. Затем император опустит руку.

Со звоном ударились клинки. Зрители на трибунах подались вперед, криками ободряя фаворитов и осыпая насмешками неуклюжих, неповоротливых бойцов. Шум, гам, взмахи рук, ставки на победителей поединка.

Не смотри, говорила я себе, водя опахалом из стороны в сторону. Не смотри.

— Тея! — наигранно ласково произнесла Лепида. — Что ты скажешь о том германце?

Я посмотрела туда, куда был направлен ее унизанный кольцами пальчик.

— Несчастный, — коротко ответила я, когда трезубец соперника пронзил германца, и тот, обливаясь кровью, рухнул на песок. Сидевший в соседней ложе сенатор раздраженно швырнул на арену пригоршню монет.

Арена представляла собой бурное море из бойцов-гладиаторов. Песок покрылся пятнами крови.

— Вон тот галл просит пощады! — воскликнул Квинт Поллио и отпил вина из чаши. — Скверное дело, он уронил щит. Jugula!

Jugula! «Убей его!». Есть и другое выражение — Mitte! — «пощади!», но его не часто услышишь в Колизее. Как мне стало известно, требуется недюжинное мужество, чтобы заставить Колизей проявить милосердие. Зрителям хочется героизма, хочется крови, хочется смерти. Смерти, но не милосердия.