В твоих пылких объятиях - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Мур cтр.№ 40

— Не здесь, говоришь?

— Не здесь и не в этой кровати.

— Тогда, значит, в коттедже? Среди буколических красот здешней природы? Пастораль, да и только.

У Элиссы на глаза навернулись слезы, и она поспешила отойти к окну, негодуя на себя за излишнюю чувствительность.

Ричард, разумеется, не оставил ее эмоциональный всплеск без внимания.

— Это что еще такое? Плачешь по безвременно ушедшему из жизни мужу?

Элисса стиснула зубы. Никогда никому на свете не расскажет она о той ночи, когда был зачат Уил. Тогда муж швырнул ее на пол и силой овладел ею.

При всем том она даже была рада, что Ричард напомнил ей о той ночи, а заодно и обо всех других ночах, проведенных ею с Уильямом Лонгберном. Время от времени ей требовалось, чтобы кто-нибудь напоминал ей о прошлом, чтобы она снова ненароком не ступила на такой же исполненный страданий путь.

И не важно, что Ричард на первый взгляд отличается от Уильяма, как день отличается от ночи. По своей сути все мужчины одинаковы.

— Должен сказать, я безмерно удивлен твоими слезами, свидетельствующими о наличии у тебя доброго и чувствительного сердца. Будешь и дальше меня удивлять или, быть может, покажешь мне дом и расскажешь о своих слугах и арендаторах?

— Извини, но у меня накопилось множество неотложных дел — и по дому, и по хозяйству. Пусть Блайт-Холл тебе покажет Уил.

Она метнулась к двери с такой поспешностью, что можно было подумать, будто за ней гонится голодный медведь.

Ричард обругал себя последними словами. Ревность лишила его разума, и он наговорил Элиссе целую кучу гадостей. Все это как-то не вязалось с его представлениями о хорошем воспитании и вкусе. И к чему было упоминать об У иле? Ричард не сомневался, что его вопрос о том, где и как был зачат Уил, оскорбил Элиссу более всего.

И еще — его сильно растревожили ее слезы. Прежде он думал об Элиссе как о женщине расчетливой и хладнокровной, с сильным, сродни мужскому, характером. Как выяснилось, это была только видимость. Он, сам того не желая, обнаружил щелочку в ее непроницаемой сияющей броне и нанес ей весьма чувствительную рану. Ее делали слабой воспоминания о покойном муже, которого она, судя по всему, все еще любила.

Он подошел к окну и выглянул наружу. Вид из окна был теперь совсем другой — не тот, что врезался в его память с детства. К примеру, не было видно павильона на берегу реки.

Ричард подумал, что это, возможно, не так уж и плохо.

Вспоминать о павильоне, вернее, о том, что было с ним связано, он не любил.

Он прислонился спиной к стене и снова окинул взглядом чисто убранную удобную комнату. Как ни странно, думал он при этом не о возвращении в Блайт-Холл, о котором мечтал на протяжении многих лет, а об Элиссе.

Впервые с тех пор, как они с Элиссой поженились, Ричард попытался здраво оценить свои шансы на счастье с этой женщиной. Когда он занимался с ней любовью, ему казалось, что его мечты о гармоничном существовании с ней претворить в жизнь не так уж трудно.

Теперь, однако, уверенности в этом у него не было. Как быть, если его надежды на счастье ни на чем не основаны?

Быть может, он, ослепленный страстью, дал волю пустым фантазиям? Быть может, нет смысла надеяться на лучшее и следует подпустить в отношения с Элиссой больше скепсиса? Это был старинный прием, к которому Ричард прибегал в отношениях с женщинами, чтобы сохранить душевный покой и оградить себя от ненужных эмоциональных потрясений и боли.

Но если он не прав и счастье, о котором он боялся даже мечтать, не миф и не его фантазии… что тогда? Тогда… он, прибегая к своим излюбленным уловкам в делах любви, выкажет себя последним глупцом, поскольку как можно еще назвать человека, который собственными руками хоронит свои надежды и упускает счастливый шанс, предоставленный ему судьбой?

Вздохнув, Ричард отлепился от стены и отправился разыскивать своего пасынка.

Вечером того же дня, после того как усталый Уил пошел спать, Ричард и Элисса расположились в креслах друг против друга в новой просторной гостиной на первом этаже. Очень скоро Ричард пришел к выводу, что его жена вести с ним разговоры не настроена. У нее на коленях лежало рукоделие, и она усердно занималась вышивкой, сосредоточив на работе все свое внимание.

Ричард потянулся к графину, налил себе бокал вина и залпом его выпил. В каком-то смысле он был даже рад, что на столе оказалось вино. Обычно выпивкой он не злоупотреблял, так как не очень полагался на способность алкоголя снимать напряжение и успокаивать нервы, но сегодня решил сделать для себя послабление.

— Быть может, завтра ты снизойдешь до меня и покажешь мне окрестности?

— Ты же здесь вырос! К чему тебе провожатый?

— Здесь все так изменилось… Ты ведь не хочешь, чтобы я провалился в какой-нибудь ров или колодец?

Она пожала плечами.

— Нет, правда, ты ведь не хочешь этого? Я, конечно, повел себя вначале не лучшим образом, но могу еще исправиться и стать лучше. Но если я сломаю себе шею, измениться в лучшую сторону мне так и не удастся.

Легчайшее подобие улыбки коснулось уст Элиссы, но с Ричарда и этого было довольно. Он был счастлив ничуть не меньше, чем это бывало при успешной постановке его пьесы, когда ему аплодировали тысячи людей.

Поднявшись с места, Ричард подошел к Элиссе и сел с ней рядом. Она вздрогнула, но не отодвинулась от него, и радость захлестнула Ричарда.

— Что это ты такое вышиваешь?

— Драпировку для этой комнаты. Хочу повесить ее здесь на стену.

Ричард наклонился к ней, чтобы получше рассмотреть ее работу.

— У тебя отлично получается.

— Ты такой же знаток вышивок, как и всего остального на свете?

— Да никакой я не знаток — с чего это ты взяла?

— Ну… ты всегда так авторитетно обо всем рассуждаешь.

— Не я один — многие пытаются делать выводы, не разобравшись в сути вопроса.

— Вот именно. Мой покойный супруг вовсе не разрушал все вокруг, как ты, возможно, считаешь. Он перестроил только дом. Все же остальные постройки — да и все имение в целом — остались в неизмененном виде. За исключением угодий в северной части — там был лес, который твой дядя продал мистеру Седжмору.

Ричард вздохнул и положив руку на ладонь Элиссы. Когда она подняла на него глаза, он сказал:

— Мне, должно быть, пора уже перестать удивляться при виде изменений, которые претерпела собственность моих родителей. Обещаю, во всяком случае, больше по этому поводу тебя не донимать и не жаловаться. Что случилось, то случилось, и твоей вины в этом нет. Постарайся меня понять, — продолжал он развивать свою мысль, придав лицу выражение меланхолической грусти. — В течение долгого времени я жил мечтой, что в один прекрасный день имение моих предков перейдет ко мне. Когда я узнал, что дядя его продал, я пришел в ужас — ведь дядюшка не имел никакого права его продавать. Когда произошла Реставрация и король Карл взошел на престол, я продолжал надеяться, что его величество изыщет способ, чтобы вернуть мне владения родителей. И он его изыскал. И вот теперь волею судьбы и короля я оказался у себя дома — и что же увидел? К своему ужасу, я вдруг осознал, что мой дом уже давно не мой дом. Понятное дело, я был вне себя от гнева и душевной боли — ну и наговорил тебе бог знает что. Прости меня, если можешь. Клянусь, впредь я буду сдерживать свои порывы!