Легенда о свободе. Буря над городом - читать онлайн книгу. Автор: Анна Виор cтр.№ 14

Проклятый Кодонак погиб бы вместе со своим проклятым Золотым Корпусом. И не пришлось бы устраивать этот суд.

Но что же все-таки произошло? Кто остановил этих эффов, кто исцелил Кодонака? Кто использовал несколько различных Путей Дара подряд? На такое был бы способен один из них, связавший себя с довольно сильными Мастерами Второго Круга. И то… дополнительные Дары не работали настолько ярко… Да и под описание – высокий, темноволосый, худощавый, с волосами до плеч – из них семерых подходил разве что Идай Маизан, сбрей он бороду… Впрочем, высоким Маизана назовет разве что сам Годже, но никак не долговязый Кодонак…

И Верховный, узнав об этом неизвестном спасителе, серьезно обеспокоился, а он не из тех, кто волнуется по пустякам.

Динорада не права. Именно он – Годже Ках – был с Верховным с самого начала, когда Эбонадо только задумал все это, когда планировал… когда сделали Доа-Джот… Абвэн, и Майстан, и Эбан присоединились к ним намного позже, не говоря уже о Динораде Айлид… Да, был еще и Идай Маизан, но тогда, десять лет назад, он не совсем понимал, что происходит и во имя чего действует Ках.

И Годже умел убивать! Сейчас даже Дар Целителя не стал бы ему препятствием – он мог переключаться на Дары связанных из своего Второго Круга, забывая о необходимости и жгучей потребности исцелять, продиктованной собственной Силой.

А вот в убийстве Дорра Годже не принимал непосредственного участия. Но заплатил за это предприятие цену намного более дорогую, нежели остальные… Дорр был Мастером Оружия, и устранить его могли лишь подобные ему; и то перед тем у Советника обманом забрали привычный ему клинок. Как рассказывал потом Майстан, гвардейцы из Вторых Кругов напали на Дорра неожиданно вчетвером, но ему удалось убить одного из них и серьезно ранить другого. Майстан – этот полевой Мастер (какое занятие может быть более мирным?) – и тот нашел бой между ними красивым и захватывающим зрелищем.

Его, Годже Каха, позвали к телу Дорра, чтобы он исцелил того, устранив нанесенные оружием повреждения, только на следующий день, когда дух Дорра уже был достаточно далеко, чтобы не вернуться в исцеленное тело. Так бывает… хотя обычно уже через десяток-другой минут после смерти уже ничего нельзя сделать, но в данном случае рисковать не хотели. Исцеление же требовалось, чтобы смерть старого Советника походила на действие оттока – ведь при оттоке не наблюдается колотых ран.

То, что пережил тогда Годже, латая мертвое тело, было хуже, во сто крат хуже любого оттока! Его Дар просто сводил его с ума, мечась и не находя огня внутри исцеляемого… Ни искры… ни пламени… О чем это проклятие: о деньгах или о смерти?

Годже чувствовал такое отвращение, такую мерзость, словно раскапывал могилы и пожирал сгнившую плоть… Это было противно его Дару, самому его существу, и Годже поклялся себе, что никогда, ни за что не станет исцелять мертвецов, даже если от этого будет зависеть его жизнь!..

Годже встал и принялся одеваться. Сегодня его ждало много дел. Ему нужно было найти еще семерых Одаренных, с кем он свяжет себя. Времени осталось уже очень мало, события на севере говорили о том, что скоро все закончится… или начнется – для него и тех, кто с ним в Первом Круге. В его Втором Круге уже были Мастер Перемещений, Мастер Стихий, два Погодника, три Мастера Оружия (из Тайной гвардии, конечно), Строитель. Он очень хотел бы связать с собою эту свою противоположность – праправнучку Верховного – Иссиму. Тогда его собственный Дар стал бы совершенным. Пользоваться ее Силой… и ее телом (она прекрасна, даже лучше, чем эта бешеная Динорада) по праву связавшего. Жаль только, что взять Одаренного в свой Второй Круг можно лишь по его доброй воле. Эбонадо Атосааль знал о его желаниях (по крайнем мере, в отношении Дара Иссимы) и не возражал, даже обещал помочь – слишком многим был обязан Каху.

Как продвигалось дело с укомплектованием Вторых Кругов у прочих соратников, Ках не знал. Но Абвэн, скорее всего, уже давно набрал полный Круг, и Годже готов был поспорить, что большинство из связанных – женщины.

Идай Маизан

– Собирайтесь, Мастер Маизан. Приказано доставить вас в Город Огней, – говорил узколицый низкорослый человек, появившийся четверть часа назад в покоях Идая вместе с неразговорчивым спутником.

Узколицего звали Карис, он Мастер Перемещений, а второй – Гиделе, тоже не очень высокий, но с прямой как струна спиной и опасным взглядом – Мастер Оружия. Они – Одаренные тарийцы, но волосы коротко подстрижены, у Гиделе усы и небольшая бородка; увидев их, никто не скажет, что они Мастера Силы, так как в Тарии имеющие огонь Создателя не носят бород и отпускают длинные (позорно длинные для мужчины) волосы. Оба, как знал Идай, – из Тайной гвардии Совета Семи. Более того, они из Второго Круга Верховного.

Карис сообщил, что Указующий Хатар Ташив убедил императора в том, будто его предали, и Хокой-То возжаждал смерти Маизана и Кай-Лаха. Союзники же не оставили Идая в беде, они послали за ним.

– Придется сбрить бороду, – без всяких эмоций холодно говорит Гиделе, – вы будете слишком заметны с ней.

«Сбрить бороду?!» Идай погладил свою длинную черную бороду, завитую лишь сегодня утром и украшенную вплетенными в нее драгоценными камнями. Он – Мудрец! Он – Перст Света! Его борода… все изменилось. Он уже никогда не будет чатанским Мудрецом. Очень скоро, как только весть дойдет до Адава, его схватят и бросят в подземелья Обители. А когда вернутся Указующий Хатар Ташив и император Хокой-То, его ждет страшная смерть. А он еще смертен и уязвим, несмотря на укрепление тела, – полной силы еще нет.

Не стоит быть таким же, как Указующий, что не сдвинется с места и не изменит своего пути даже под страхом смерти; он, Идай Маизан, – другой; пришло время перемен.

Идай кивнул. Всегда рабы ухаживали за его бородой и брили голову, но сегодня он должен сделать все сам, чтобы никто не узнал… Он подошел к золотому тазу для умывания, что всегда стоит во внутренней комнате, наполненный прозрачной водой, взял острый нож и отрезал свою бороду у самого подбородка, ножницами аккуратно подровнял оставшуюся на лице растительность, значительно ее укоротив.

Идай переоделся в принесенную Карисом и Гиделом одежду неудобного тарийского кроя: штаны, туника, короткая куртка. На полу остались его богатые одежды из шитой золотом парчи, его Корона Мудрости, шлейф Силы и борода…

Отрезанную бороду он спрятал в кожаную сумку, что прилагалась к тарийскому костюму. Теперь он другой человек, и о его прошлом напоминает лишь его отсеченная борода…

Из зеркала, обрамленного золотом со вставленными в раму жемчужинами, на него смотрел незнакомец. Темная кожа все равно выдавала в нем арайца, но не чатанского Мудреца. Этот человек, что глядел на него сейчас, ничем не был примечателен. И то, что он один из самых могущественных на свете людей, ничего в нем не выдавало.

Идай вздохнул. Как долго ему придется скрываться?

Он оглядел свои покои, размышляя, что взять с собой в Тарию. Сюда он больше не вернется, по крайней мере, в ближайшее время. Ему придется носить тарийские платья и следовать тарийским обычаям. Даже серьги пришлось вынуть из ушей, тамошние мужчины не носят таких украшений. Идай подошел к своей шкатулке, наполненной драгоценностями. Каждое из них – бесценное сокровище: алмаз с куриное яйцо, рубины чистой воды, сапфиры и изумруды, «кошачий глаз», жемчуга… Золото в этих украшениях – лучшее из лучших, добытое на рудниках Чифры. Все это Идай Маизан собирал долгие годы и оставлять не хотел. Он захлопнул шкатулку и положил в свою сумку. Брать что-либо еще не имело смысла.