Зачарованные - читать онлайн книгу. Автор: Алисон Ноэль cтр.№ 10

— Пища, которую мы едим, вбирает в себя энергию, с которой ее готовили. Как и ту, с которой ты сам приступаешь к еде. Если энергия плохая, будет невкусно. — И он по-доброму кивает на мой гамбургер.

Потом достает бумажник, расплачивается, оставив щедрые чаевые, и мы покидаем ресторанчик. Жизнь моя неотвратимо меняется за те несколько минут, которые нужны, чтобы переложить черную дорожную сумку из нашей машины в древний пикап с номерами Нью-Мексико.

Дженника обнимает меня, и мы стоим, прильнув друг к другу, шепча несвязные извинения. Наконец я набираюсь смелости и отстраняюсь. Мне требуется собрать всю волю в кулак, чтобы улыбнуться ей и помахать на прощанье.

Чэй уже завел грузовичок. Я забираюсь в кабину, и мы выезжаем на шоссе, направляясь в крошечный городок, где мне пообещали спасение.

Я провожу всю поездку в полудреме, временами читая или просто глазея в окно. И лишь когда мы пересекаем границу штата Нью-Мексико, я открываю подаренный Дженникой кожаный блокнот. Пожалуй, мне стоит записать свои впечатления, даже если ничего особенного я и не жду.

Увидеть место непредвзятым взглядом можно только раз. Впрочем, даже тогда на тебя оказывает влияние твое собственное прошлое. А после того, как ты где-то обосновалась и завела знакомых, — о непредвзятости можно забыть. С этого момента твое мнение полностью зависит от самых разнообразных впечатлений — и положительных, и отрицательных. Только самый первый взгляд, когда разум еще не ничем забит, дает самую правдивую картинку.

Открываю обложку и пишу: «Перекати-поле», наблюдая, как целая стайка сухих кустиков неспешно пересекает шоссе. Чэй умело лавирует между ними, не снижая скорости. Потом: «Небо — ярко-синее и беспредельное. Солнце похоже на громадный огненный шар. Когда день сменяется ночью, небо становится бесконечно далеким». И добавляю: «По-моему, я еще никогда не видела ничего подобного». Подчеркиваю последнюю фразу чтобы вспомнить это ощущение.

Карандаш бегает по странице, еле поспевая за моими мыслями. А пейзаж стремительно меняется. Скучная пустошь, заросшая бурыми или пожухлыми зелеными кустами, пылает сочными красками. Рыжая земля пестрит яркими травами, вдалеке вздымаются скалистые плоскогорья, прорезанные глубокими каньонами.

— Ничего себе! — шепчу я.

Здесь все огромное. Поистине безграничное. Ландшафт приобретает космические масштабы и тянется без конца и края.

И хотя я сама решила приехать сюда, мне уже понятно, как будут давить на меня просторы Нью-Мексико. В душе вспыхивает внезапная острая тоска по моей прежней жизни — почти физическая боль, излечить которую могла бы безумная суета съемочной площадки с ее четкими границами и рамками.

— Добро пожаловать в страну Очарования! — улыбается Чэй.

— Мы уже приехали? — спрашиваю я, озираясь по сторонам в поисках «цивилизации».

— Страна Очарования — это прозвище штата Нью-Мексико, — смех у Чэя низкий и приятный, — но до городка Очарование, где живет твоя бабушка, ехать еще прилично. На другой стороне перевала есть заправка. Остановимся там, заодно ноги разомнем. Как тебе такой план?

Киваю, закрываю блокнот и убираю карандаш. Я взволнованна и не могу делать ничего, кроме как таращиться в окно, ожидая наступления ночи, которая скроет от меня пугающий ландшафт.

Чэй выруливает к свободной колонке на парковке. Вылезаю из машины и сладко потягиваюсь. Широко зеваю и вдыхаю воздух Нью-Мексико. По-моему, здесь гораздо суше, чем в Лос-Анджелесе или Фениксе. Наверное, сказывается высота над уровнем моря. Наклоняюсь к земле, касаясь кончиками пальцев зернистой поверхности асфальта, стараясь не замечать боли в усталых и затекших мышцах.

— Может, купишь нам пару-тройку банок колы? — Чэй лезет за бумажником, но я отмахиваюсь и направляюсь к магазинчику с вывеской «Kwik-Е Mart» [9] . Захожу внутрь, и мой желудок выбирает самый неподходящий момент, чтобы издать громкое предательское урчание. Но при виде упаковок фастфуда мне невольно становится жаль своего нетронутого чизбургера с картошкой.

Брожу между полок, набирая в охапку пакеты с конфетами, чипсами и пончиками, прихватываю две литровые бутылки содовой — для себя и для Чэя. Кинув сверху пачку мятных пастилок, вываливаю груз на прилавок и обмениваюсь с кассиршей вежливой, ничего не значащей улыбкой. Пока она пробивает чек, пролистываю бульварные журнальчики.

Дженника терпеть не может, когда я это делаю, каждый раз не забывая напомнить, что большинство напечатанных историй является выдумкой или сфабриковано самими участниками событий. Но мне трудно лишить себя подобного удовольствия: прикол в том, чтобы отгадать, какие из сплетен — полная туфта, а какие — нет.

Традиционно начинаю с самого дешевого и скандального издания. Из тех, что годами специализируются на похищениях людей инопланетянами и сенсационных явлениях призрака Элвиса. Я знаю, что мои ожидания не будут обмануты. Я читаю про мстительный дух покойного режиссера, который терроризирует знаменитую актрису из-за продюсируемого ею кошмарного римейка его фильма.

Затем мельком проглядываю следующую статью. Она повествует о том, что старлетки, носящие пышные блузки, скрывают беременность. Наконец, хватаю самый респектабельный из журналов, на обложку которого (втайне или открыто) мечтают попасть практически все восходящие звезды. На этой неделе издание украшает нарочито простецкая фотография…

— С вас двадцать один доллар шестнадцать центов.

Девушка называет сумму, но я почти не слышу, что она говорит, с трудом разбираю смысл слов. Прилавок, куча дешевой еды, сама продавщица бледнеют и уплывают на задний план, и остаюсь только я и глянцевая обложка. Меня трясет. Щеки горят, и мне трудно оторваться от пронзительных голубых глаз, золотистой кожи, копны светлых волос, ленивой усмешки и поднятой в приветственном жесте перевязанной руки. Конечно, в приветственном! Вейн может сколько угодно притворяться, что он пытается заслониться от назойливого объектива телекамеры, но он обожает папарацци. Значит, благодаря мне он разрекламировал себя на полную катушку!

— Эй, с тебя двадцать один шестнадцать, — раздраженно рявкает девица. — Если берешь журнал, то еще три пятьдесят.

Я даже не отвечаю, застыв на месте. Бумага сминается под липкими пальцами, и типографская краска пачкает мне ладони. «На трассе Вейн Вика проблемы!» — гласит заголовок.

Пресса любит обыгрывать сходство его имени с названием вечно забитого транспортом шоссе Ван-Вик, которое как раз ведет к замусоренному аэропорту Кеннеди. Вейн родом из богом забытой дыры под названием Поданк, которая находится возле Нью-Йорка, так что замысловатое прозвище ему нравится. Впрочем, он любит славу в любой форме.

На фотографии лицо у него сплошь покрыто царапинами и темными синяками, а левая бровь рассечена надвое. Однако он выглядит еще привлекательнее, чем обычно. Царапины придают ему крутость в сочетании с уязвимостью. Складывается впечатление, что перед тобой — парень, которому не впервой бывать в передрягах.