Raw поrно - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Недзвецкая cтр.№ 29

Пытаясь понять причину, я детально рассматривала его орган. Широкий у начала, снабженный крупными и крепкими яйцами, он немного сужался к головке. Вероятно, поэтому его вхождение в меня было таким простым и одновременно ощутимым. Сосать этот член было неудобно. Из-за широкого его основания мне никак не удавалось захватить его полностью и почувствовать, как головка касается задней стенки нёба. Но для влагалища этот член был идеален. Я мимо пропускала все его неуклюжие поцелуи и ласки, раздвигала ноги и нетерпеливо ждала, когда же он в меня войдет.

После того как петербуржец кончал, я, невзирая на все его уговоры, старалась как можно скорее смыться. Потому что те разговоры, которые возможно было вытерпеть в качестве прелюдии, — совершенно невозможно было вынести в качестве послесловия, ибо стоило мне чуток замешкаться, как он начинал донимать меня такими расспросами, от которых становилось тошно.

Например, он мог меня начать пытать: счастлива ли я вообще по жизни? Не получив от меня вразумительного ответа, пускался в рассуждения о том, бытие ли определяет сознание либо наоборот — сознание строит бытие. Причем он говорил «бытиё», что не могло меня не раздражать. А бывало и того хлестче: у него хватало глупости пускаться в воспоминания о своей пассии. Которую я в порыве лести назвала зачем-то красавицей — хотя она была — бурундук бурундуком и до которой мне было до лампочки. Потому я, приняв душ, поспешно одевалась и, невзирая ни на какие уговоры, стремительно уходила.

Уходила в состоянии, близком к абсолютному счастью: ноги в коленках немного дрожали и поясницу ломило, мыслей же не было никаких. Лишь ощущение, что я иду по улице, разъебанная насквозь. Протраханная от горла до кончиков пальцев. Счастливая, с пустой головой.

Не стесняясь ни капельки, ничуть не заботясь, что он там обо мне подумает, я подносила к его рту свою бритую письку и чувствовала, как его подбородок упирается мне в половые губы. Я засовывала по два его пальца себе в задний проход. Я заставляла его кончать мне на живот: мне нравилось смотреть и чувствовать, как его теплая сперма капает на кожу.

Под воздействием этих наших встреч я впервые стала приходить к неутешительному выводу: приятнее всего заниматься сексом с человеком, который эмоционально безразличен, потому что можешь себе позволить все, что хочешь, не опасаясь, что он о тебе подумает, потому что отношениями с ним не дорожишь.

В моменты удовлетворения своих желаний я чувствовала, что становлюсь самой собой, такой, какой меня создала природа. Без примеси этики и ненужной морали, почерпнутой из глупых книг. Входя в состояние жизни без мыслей: я становилась счастливой.

Лишь на следующее утро, а то и ближе к полудню, у меня появлялись две мысли. В классическом эквиваленте — одна хорошая, другая тревожная. Первая: «Счастье — это состояние организма, вызванное естественными биохимическими процессами». Вторая: «А не является ли такое высокое, воспетое понятие, как «любовь», напыщенной пустышкой?»

Жизнь похожа на боксерский поединок. Это мгновение, которое надо не упустить, если хочешь победить. Быть во всеоружии, не расслабляться. Чуть замешкаешься, не ударишь вовремя, вовремя не защитишься, и ты — повержен. Жизнь похожа на боксерский поединок с той лишь разницей, что противник у тебя не один, а много, много больше. Жизнь похожа на боксерский поединок с той лишь разницей, что ты, не замечая рефери, думаешь: а может, это и не так? Может, померещилось? Думаешь, что не минуты отведены тебе, а бесконечность, и потому всегда можно наверстать упущенное.

От добившегося успеха и почивающего на лаврах, от проживающего свои дни в подворотне тебя отделяет лишь один поворот, одно движение. Одно мгновение, которое ты либо, струсив, потратил впустую, либо вступил в схватку и выиграл.

К чему это я, а к тому, что — одно движение в другую сторону, одна исправленная ошибка, и, возможно, образ моих мыслей был бы иным. Прописные, елки-палки, истины (плюньте мне в глаза, за то, что их — цитирую) — образ мысли большинства определяет бытие, редко кто находится с ним в разногласии. Еще более редко, когда образ мысли меняет бытие.

Могу ли я дать утешение другому? Вряд ли. В данном случае я — обманка. Мой вид привлекает: некоторым кажется, что, сжимая меня в объятиях крепко, можно на какое-то время — забыться, но это — не так. Это не так, потому как, отдавая малую толику тепла от своего тела, я требую много большего: я требую сердце, печень и легкие. Свежие. Разделанные, пахнущие теплой кровью, — я сожру их на глазах изумленной подыхающей жертвы. Не так важны мои физические деяния. Мое дыхание — это смрад, лучащийся обман.

Я сосала у него сосредоточенно, до тех пор, пока он, в унисон моему подавленному урчанию, подвывая, не кончил. Его имя — Михаил, возраст — около сорока. Его торс и живот были замечательно волосаты. В качестве прелюдии он долго рассказывал мне об отличиях кожи славянок и азиаток. С качественным знаком «плюс» побеждали иноземки. Еще он носил очки, а также у него был долго тянущийся развод с женой-балериной:

— Ты не можешь представить, как это все — непросто. Взять и навсегда разорвать то, что когда-то было общим! — деловито подмываясь, говорил он.

— Ты имеешь ввиду, разорвать напополам дом, собаку и тряпки? — ехидничала я, стирая следы его спермы со своей шеи.

— Разорвать общую жизнь, — с укоризной говорил он, — ты слишком молода, ты не имела опыта долгих отношений — ты не можешь представить.

Ну да, не могу и не желаю. Так же, как и он не может и не желает знать, каково быть мной, которую только что поимели орально, а теперь еще пытаются и в мозги.

— Нет, ты все-таки не поймешь, совместная жизнь, она превращает двух людей в единый организм, с одной стороны, а с другой — скука… Хочется каких-то новых диалогов, новых ощущений. Нет, ты меня не понимаешь… — сокрушался он, вытирая яйца полотенцем.

Он пропадает на несколько месяцев. Я выветриваю из памяти его запах. Я его не вспоминаю. Ни разу не вспоминаю перед сном. Не помню его руки, его ноги, его плоский живот с узким белым шрамом от удаленного аппендицита. Не помню ни одной детали, даже самой крохотной детали, его ногти, аккуратно подстриженные, приятной прямоугольной формы — не помню я. Не помню.

Вдруг он мне звонит, как ни в чем не бывало. Будто с последней встречи мы не виделись пару часов, не более.

— Я около твоего дома — выходи.

«А не хрен бы тебе?» — думаю я. Второпях одеваюсь нарядней, выхожу. С ним его друг. Молодой и жизнерадостный, тупой, как банальный пень. Едем развлекаться. Сначала в кафе — я съела салат и жареное мясо. Потом в средней паршивости прокуренный клуб. На свое отсутствие замечательную он придумал отмазку:

— Путешествие в Бразилии! Ты не представляешь, как это было интересно!

— Да, — подхватывает его приятель, — так все это неожиданно получилось. Я опомнился лишь тогда, когда посреди Амазонки мне вручили крокодильчика, дескать, держи, он не опасен.