Линия разлома - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 12

Сейчас еще бандеровцы подъедут, послушаем, что они говорить будут, – и зайдем в адрес. Аллаху Акбар, короче…

Адрес был старым, построенным еще при усатом вожде двухэтажным зданием, рассчитанным на восемь квартир. Наверное, когда-то это было элитным жильем, мечтой советской семьи, большинство из которых прозябали тогда в деревянных бараках. Балкон, кухня, комнаты… все, как у людей. Теперь – это было трущобами. Крысы, гнилые и вот-вот готовые провалиться деревянные перекрытия, узкая, низкая лестница, ведущая на второй этаж. Плач ребенка из-за покосившейся, обитой дермантином двери, мутные, не мывшиеся уже несколько лет стекла в крохотном подъезде. Заложенные кирпичом оконные проемы в выступающих балконах – чтобы получить еще одну теплую комнату. Все какое-то жалкое, скукожившееся…

Старая, но еще ходкая «Шеви-Нива» резко свернула с дороги, перевалила через почти провалившиеся мостки через придорожную канаву и въехала во двор, образованный с одной стороны зданием, с другой стороны – покосившимися, темными от времени деревянными сараями, в которых жители трущоб хранили свой скарб. Бродячая собака бросилась бежать, юркнула в какую-то дыру в заборе, в углу дворика стоял «Запорожец», без окон, без дверей, без колес, днищем вросший в землю. За его рулем сидел бедно одетый пацан лет десяти-двенадцати, он гудел, надувая щеки, крутил руль и представлял себе, наверное, сочинскую трассу «Формулы 1»…

Русня…

Трое вышли из машины. Все трое выглядели как небогатые русские, один белокурый, двое – с серыми, подстриженными «под полубокс» волосами. Одеты они были «с базара» – то есть джинсы и дешевое тряпье. Один достал с заднего сиденья машины тяжелую сумку с ярко-красным логотипом «Магнита».

Еще один осмотрелся по сторонам… внимательно осмотрелся. Ему довелось иметь дело с русистами, и он знал, как они нападают… однажды только светлые волосы и русский без акцента позволили ему прикинуться мирняком и выскочить из сжимающейся петли. Пацан… вряд ли он представляет опасность, восемь лет всего. Никаких признаков блокирования, пока они катились по улицам, он не заметил. Тут дома стоят плотно, куча огородов… на край можно уйти «на рывок». Да и сама Марьям по сотовому сказала, что все спокойно…

– Э, пацан! – крикнул он.

Пацан подбежал, но остановился на довольно приличном расстоянии. Замурзанный, с хитрым взглядом, в сбитых кроссовках – типичное дитя окраин…

– Чо надо?

Блондин достал малахитового цвета тысячерублевую купюру:

– Хочешь?

Пацан жадно посмотрел на купюру.

– Тихо тут? Менты есть? Левые не шарятся?

Пацан помотал головой.

– Точно?

– Точняк, зуб даю, дядя…

– Харе. – Блондин смял пальцами купюру, бросил пацану шарик, тот ловко поймал его

– Э, дядя… ты дверью ошибся.

– Чего?

– Цыган в соседнем доме барыжит. Вон в том, первый подъезд, второй этаж. Бывай, дядя, не кашляй.

Пацан метнулся бежать и исчез за углом. Блондин посмотрел ему вслед, затем повернулся к остальным двоим, ждущим его решения:

– Можно идти…

– Чо пацан говорил?

– В соседнем доме харамом торгуют…

Сами они неоднократно употребляли наркотики, но при этом продолжали считать их харамом.

– Пошли.

– Мне остаться, брат?

– Не. Не надо…

Втроем они поднялись на второй этаж замызганного дома, тот, кто держал пакет из «Магнита», повинуясь кивку блондина, позвонил в дверь. Сам блондин стоял вторым и ниже на лестнице. Так у него был хоть какой-то простор для маневра, если сейчас из соседних дверей ломанутся харбии.

За дверью раздался какой-то шорох.

– Кто?

– Это мы, ухти [15] …

Едва слышно лязгнул замок. Дверь открылась, за ней стояла женщина. Человек с пакетом шагнул вперед:

– Привет, ухтишка…

Квартира была двухкомнатная, неожиданно большая. Заставленная старой, потрепанной мебелью. В одной из них была старая кровать, никелированная, с шарами. На ней лежали двое, дневной свет сочился в комнату через замызганные занавески.

– Это что… – пальцы женщины, скользившие по животу, натолкнулись на звездообразный, с углублением шрам.

– Это… да так… ничего…

Она все поняла, но ничего не сказала, как подобает хорошей мусульманке. Только спросила:

– Больно было?

Больно… да… больно.

Их группу засекли в горах, они уходили к азербайджанской границе, спецназ висел на хвосте, отрезая от населенных пунктов. Двоих раненых братьев пришлось оставить – нести их было некому, а так они могли на какое-то время остановить висящую на хвосте группу и получить заслуженную шахаду. У русистов были местные проводники, видимо, кто-то, кто хотел отомстить, – и оторваться потому не удавалось. У самой границы ночью их встретил пограничный заслон, прорваться удалось очень немногим. В том числе и ему, хотя он был ранен в руку и в живот, Мамед, здоровенный, молчаливый аварец, которому повезло не получить серьезных ранений, вытащил его на себе, потому что был должен. Потом он отлеживался в горном селе в Азербайджане, его скрывала от карателей одна семья правоверных. Врача вызывать было нельзя, потому что за врачом, несомненно, пришли бы и харбии. Его лечил местный знахарь, лечил какими-то травами, а в рану шприцем закачивали чистый мед. Давали деревяшку, и он сжимал ее зубами, держась из последних сил, чтобы не заорать. Много дней он голодал… потом врач ему сказал, что если бы он не голодал в момент ранения, то был бы уже мертв из-за заражения крови. Жизнь в горах была несытной – они питались в основном майонезом, лапшой из бомж-пакетов и мукой, которую просто сыпали в котелок и варили.

Когда он встал на ноги, он весил ровно пятьдесят пять килограммов при росте метр семьдесят пять.

Но все они – и он в том числе – знали, за что они страдали. Во имя Аллаха…

– Нет. Не больно… Как ты живешь?

Женщина не ответила…

– Тот человек… нам сказали, тут какой-то цыган барыжит…

И по мгновенной реакции женщины он все понял:

– Я его убью.

– Не надо…

– Что ты говоришь, женщина?!

– Не надо. Приедут менты. Будут разбираться.

Он резко откинул одеяло, встал.

– Не надо бояться ментов. Бойся одного лишь Аллаха Всевышнего. Скажи: достаточно нам Его в защитники, он – хороший хранитель.

Одевшись, он прошел на кухню. На кухне оставшиеся двое бандитов сидели и пили чай. Один посмотрел на часы: