Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 82

Пусто.

И темно.

Нет, темнота не та, непроглядная, дикая, каковая бывает в старых шахтах, но полупрозрачная. И глаза, привыкая к ней, различают очертания предметов. Резные рамы, белесые статуи, часы… узор на ковровой дорожке… двери… двери заперты. В этом крыле Евдокия одна, и эта очередная странность уже не вызывает ничего, помимо глухого раздражения.

Что происходит в этом доме?

…за спиной раздался вздох. И Евдокия замерла. Она вдруг поняла, что стоит в центре коридора, хотя не помнила, чтобы сделала больше одного шага, но собственная комната осталась где-то позади, потерявшись среди иных, запертых дверей.

Где-то далеко и гулко часы пробили полночь…

— Кто здесь? — Евдокия покрепче сжала туфельку, радуясь, что обувка пусть и домашняя, но на невысоком остром каблучке. И подошва крепкая… и вообще, у нее револьвер имеется…

Чего бояться?

Нечего.

Она же не испугалась тех разбойников, которым вздумалось маменькин экипаж остановить… и стрелять пришлось промеж глаз. Потом еще у Евдокии руки дрожали при мысли о том, что она, Евдокиюшка, живую душу загубила… но потом, а в тот самый миг, когда дверца открылась и в экипаж сунулась кривая разбойничья харя с рваными ноздрями да клеймом на лбу, Евдокия думала лишь о том, хватит ли на всех патронов…

…и в прошлом году, когда на рудниках бунт приключился…

…и давно уже, в позабытом прошлом, когда фабрику подпалили…

…и мало ли в короткой, хотя не такой и короткой, Евдокииной жизни приключалось всякого, по-настоящему недоброго, а тут… подумаешь, дом пустой.

Старый.

Коридор… и ступает кто-то… рядом, близко… Евдокия идет, и он за нею. Дышит, и от дыхания его волосы на шее шевелятся, а кожу будто бы холодком обдает. Стоит остановиться, и этот, невидимый, тоже замирает. Обернешься, и нет никого.

— Я тебя не боюсь, — облизав пересохшие губы, сказала Евдокия.

Боится.

Сердце колотится, что сумасшедшее, и коленки трясутся, как у чернавки, которую в подпол послали. Она ж, Евдокия, женщина умная, ученая. И читает не только финансовые ведомости, что бы там Аленка ни говорила. Она знает, что есть волшба, а что — суеверия черные, и поддаваться собственному страху, рожденному исключительно необычностью места, не собирается.

Она дойдет до окна, которое видно в конце коридора, и вернется в свою комнату…

Тот, кто стоял за спиной, вздохнул.

И Евдокия обернулась, присев, выставив револьвер и туфельку…

Никого.

Ничего… и только в зеркалах отражается она, растрепанная, босоногая, нелепая до смешного. Нет, пожалуй, не будет она к окну ходить, а сразу к себе вернется. Вот прямо сейчас, а то вдруг встретит кого живого, от позора вовек не отмоется.

Как ни странно, от решения этого полегчало, и до комнаты своей Евдокия добралась без приключений. Шаги за спиной — не в счет. Пусть себе шагает, если ему, чем бы оно ни было, охота…

Дверь закрылась за Евдокией с громким хлопком, и звук этот заставил подскочить, обернуться…

…туфелька улетела в открытое окно. К счастью, выстрелить Евдокия не успела.

— Знаете, — сказал гость, весьма бодро скатившийся с кровати на пол, — у вас нервы не в порядке.

— А у вас, кажется, голова… — Револьвер Евдокия не убрала. — Что вы здесь делаете?

— Вас жду.

Лихослав встал на четвереньки.

Следовало признать, что в черной рубашке, в черных же брюках и черных мягких сапогах он смотрелся весьма импозантно. Образ не то лихого разбойника, не то героя-любовника довершал черный платок, повязанный по самые брови.

— Ну, допустим, вы меня дождались. — Евдокия скрестила руки на груди.

— Допустим…

— И дальше что?

Он встал, отряхнул руки и предложил:

— Хотите, я вам серенаду спою?

— Зачем?

— Для развития отношений.

— Каких отношений?

— Наших с вами… — Лихослав сунул руку за пазуху и вытащил несколько растрепанный букетик маргариток. — Вот. Держите.

Букетик Евдокия приняла. Во-первых, все происходившее отдавало легким безумием, и мятые маргаритки, от которых едва уловимо, но отчетливо пахло копчеными колбасками, в это безумие вписывались. А во-вторых, Евдокии прежде букетов не дарили.

— Спасибо.

— Пожалуйста… таки спеть?

— Может… не стоит?

— Зря, у меня голос хороший. И слух имеется.

Он ущипнул себя за ухо, в котором поблескивала серебряная дужка серьги.

— Вы… вы… — Евдокия нюхала маргаритки, наслаждаясь волшебным ароматом колбасы, который напоминал, что есть ей по-прежнему хочется, — вы с ума сошли!

— Похоже на то, — миролюбиво согласился Лихослав. — Но на голосе это не скажется, поверьте…

Верит.

И вдруг вспоминает, что стоит босая, растрепанная и в дурацкой полупрозрачной рубашке с кружавчиками… в одной руке маргаритки, во второй — револьвер…

— Отвернитесь! — Евдокия отступила к шкапу, стараясь держаться так, будто бы ей не впервой в собственной спальне полуночных ухажеров встречать.

Лихослав повернулся спиной…

…среди вещей, которые выдали конкурсанткам, а заодно и Евдокии, домашний халат наличествовал. Из стеганого шелка, прошитый квадратами, он завязывался на широкий скользкий пояс, и Евдокия дважды проверила узел на крепость.

По-хорошему, следовало бы выпровадить незваного гостя, быть может, пригрозить охраной, но… тогда Едвокия останется одна и в полуночной тишине начнет думать о зеркалах, коридорах и о том, кто бродит по ним…

Ну уж нет!

Понюхав маргаритки, Евдокия сказала:

— Все. В смысле если хотите, то поворачивайтесь обратно.

Лихослав хотел.

— А без халата вам было лучше, — заметил он, присаживаясь в кресло.

— И все-таки зачем вы здесь? — Евдокия заняла второе. Револьвер она сунула в карман, не потому, что опасалась ночного гостя, скорее уж по давней своей привычке. — Не так давно, помнится, вы за Аленкой ухаживали…

— Ну я же не знал, что вы ей сестра.

— А теперь знаете.

— Ага, — улыбка у него была хорошей, хулиганистой, — теперь знаю… Ясноокая Евдокия Парфеновна, девица двадцати семи лет от роду… соучредитель фирмы «Модестъ»… а также четырех иных, с совокупным капиталом в три миллиона злотней…

Евдокия фыркнула… если добавить еще несколько предприятий, Великоламские артели, в которых у матушки имелся пай, а также рудники, то выходило вдвое против названного.