Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 71

…вот от навьего волка подарочек, тот чувствовался, что бессонницей, появлявшейся на полную луну, что щетиною — сколько ни брейся, а все одно вылезет, — что смутным беспокойством, запахами, которыми мир наполнялся и переполнялся, а Лихо не умел от них защититься.

— Объяснили, значит, — генерал-губернатор вдруг разом потерял к Лихославу интерес и вернулся за стол, — а тебе все одно неймется… служить, значит… верой и правдой…

Уши Лихослава полыхнули, до того глупыми в исполнении пана Зимовита звучали привычные обороты.

Служить.

А что ему еще делать? Отцу уподобиться и по актрискам пойти? Или в клабах обжиться, спуская остатки семейного состояния за карточным столом? По-хорошему, следовало бы заняться делами, но Лихослав отдавал себе отчет, что в хозяйстве он ничего-то не смыслит…

…батюшкины кредиторы намекали, что земли князей Вевельских заложены и перезаложены…

…и матушкины драгоценности, добрая половина из которых еще годы тому лишилась настоящих камней…

…управляющий, единственный из четверых, который не проворовался — то ли не успел, то ли уродился чересчур уж совестливым, — утверждал, что поместье способно приносить доход, но поначалу потребуется вложиться…

…Лихо и вкладывался, отправляя домой не только офицерское жалованье, каковое было скудным, хоть и полагались Крылатому полку особые надбавки, но и все, чего удавалось на границе взять. А порой получалось неплохо, вспомнить хотя бы позапрошлый месяц, когда его разъезд наткнулся на хольмский обоз с контрабандой… Лихославова доля на пятнадцать тысяч злотней потянула.

…да и без того Серые земли его баловали, подсовывая то навьи стаи, то хрустального цвета поляны, то иную какую редкость.

Подкупали.

Или откупались за тот, за первый подарок?

Лихо откуп брал, зная, что ненадолго это везение. Но казалось, есть время… еще день, еще час… еще шаг и другой по старому скрипящему полу, к печи, в развалинах которой сверкает золотая искра. Не то обманка, не то огнецвет, в полную силу вошедший…

О чем думал, когда гнилая доска хрустнула под ногою?

О деньгах.

О том, что за огнецвет, ежели и вправду повезло на него наткнуться, дадут тысячи две, а то и две с половиной… и что денег этих, быть может, хватит хотя бы ненадолго…

Потому, верно, и не услышал шороха, с которым развернулось старое проклятие, и холодную иглу, которая в ногу впилась, ощутил не сразу… когда закричали, было уже поздно.

Но снова повезло: вытащили. И целитель полковой почти тверезым оказался… и жив Лихо, это ли не главное? А деньги… что деньги? Куда ушли?

Известно куда. И ведь сколько ни говори, отец лишь рукой отмахнется и о своем начнет: что, дескать, иной выход есть.

— Думаете, с тайной канцелярией семейные дела поправить? — Пан Зимовит осклабился, точно видел Лихослава со всеми его мыслями, а может, и видел: недаром на генерал-губернатора лучшие ведьмаки работали. Но мыслей своих Лихослав не стыдился. Пусть он пока не князь, но отвечает если не за отца, то за младших братьев и сестер… а в том, чтобы искать государевой награды, чести всяко больше, чем в женитьбе на состоятельной наследнице, что бы там ни говорили.

— Что ж, — генерал-губернатор сцепил пальцы под подбородком, — не буду обещать невозможного, скажу лишь, что ваше будущее в ваших же руках. Послужите государю хорошо, и наградою вас не обойдет.

— И что от меня требуется?

— Приглядеть за одной особой, которая весьма несвоевременно объявилась. Отвлечь, развлечь… да хоть в койку уложить, главное, чтобы особа сия не мешалась в… дела, ее не касающиеся. Заметьте, жениться я вас не заставляю.

И на том спасибо.

Отношение общества к наличию или отсутствию у вас хвоста во многом определяется модой. Впрочем, касается это не только хвостов.

Из размышлений о жизни ненаследного князя Себастьяна Вевельского

Лизанька разглядывала соперниц сквозь ресницы, с трудом сдерживая непонятное, незнакомое раздражение. Она-то, с детства привыкшая к тому, что среди подружек, каковых у Лизаньки было не так чтобы много, среди многочисленных маменькиных сродственниц и их дочек, числилась первой красавицей, теперь вдруг оказалась одной из многих.

И не самой яркой.

Одетая по последней моде, Лизанька вдруг остро ощутила, что платье, пусть и купленное в дорогом магазинчике, было лишь подогнано по фигуре ее, а не сшито на заказ… и ткань не такая уж роскошная, и рисунок простоват, и отделка не удалась…

И сидит оно не так чтобы совсем уж хорошо…

Внезапная обида на жизнь, которая преподнесла этакий неприятный сюрприз, заставляла Лизаньку горестно кривить губы и искать кого-то, кто был бы хоть на самую малость, но хуже. И взгляд ее то и дело останавливался на чернявой акторке, за которой маменька строго-настрого велела приглядывать.

Лизанька и приглядывала.

…во дворце генерал-губернатора.

…и в коляске, которая на вокзал везла.

…на самом вокзале, где уже дышал парами состав.

…и в вагоне пульмановском, личном его превосходительства.

Приглядывала и дивилась тому, до чего нехороша батюшкина акторка. Неужто и вправду этакая дура? Или притворяется? Взгляд-то живой, лукавый… точно притворяется…

И злость разбирает, душит просто-таки. Знал же батюшка, сколь важен этот конкурс для Лизаньки, а все одно отправил конкурентку, будто бы иного способа свои дела устроить не нашлось. Не мог родной дочери задание доверить?! А эта, чернявая, наверняка знает, под какой личиной Себастьянушка скрывается. И своего не упустит.

Мысль о том, что не все окружавшие Лизаньку девушки желают породниться с ненаследным князем Вевельским, в голову Лизаньке не приходила. И оттого мучилась она злой ревностью, не имея способа гнев свой выплеснуть.

— А у нас в городе, — сказала акторка низким голосом, прижимая к груди ужасающего вида ридикюль, — не принято соперниц проклинать!

Ей не ответили.

Ядзита, достав вышивку, устроилась у окошка. Габрисия заняла кресло в углу, откуда и наблюдала за прочими. Гномка обошла вагон, придирчиво изучая обстановку его, к слову, весьма роскошную. Сделанный по специальному прожекту, вагон более напоминал небольшую гостиную, исполненную в пурпурно-золотых тонах. Здесь нашлось место низким диванчикам, обтянутым телячьей кожей, и банкеткам, и креслицам, до того изящным, что выглядели они вовсе кукольными, столикам и очаровательному полукруглому бюро с нефритовой инкрустацией.

Карезмийка, устроившись на полу, тяжко вздохнула…

— Быть может, — осторожно заметила Иоланта, трогая витой позолоченный шнур, — Мазена сама виновата? Радомилы многих… злили.