Призрак Белой Дамы - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Майклз cтр.№ 39

По существу, я недолго пробыла в деревне, и мои посещения ограничились несколькими более или менее зажиточными семьями. Когда я объяснила Анне цель моей поездки и попросила ее сопровождать меня, та запротестовала. Она надеялась вызвать у меня сочувствие к больным, но не представляла, что я захочу их посетить, если… и так далее. Я была тверда в своем решении. Пока мы ехали, она пыталась переубедить меня, и, достигнув окраины деревни, она предложила мне подождать в коляске, пока она отнесет еду и кое-какие простые лекарства, взятые с собой.

Признаюсь, я была неприятно поражена, когда мы свернули с главной улицы в узкий переулок, где я никогда прежде не бывала. Дома вокруг были своеобразной постройки, со старинными, крытыми соломой крышами и белеными известкой стенами. Теперь они выглядели так, словно их не красили и не ремонтировали столетиями. Сорняки заполняли огороды, в стенах и на крышах зияли дыры.

Сопровождаемая Анной, которая несла корзинку и бормотала что-то неодобрительное в мой адрес, я пошла по дорожке к первому дому. Дверь была открыта: даже в этот ранний час было очень жарко. Я заглянула внутрь, словно в пещеру. Слабый огонь горел в очаге, и на его фоне я увидела сгорбленную фигуру, сидевшую так неподвижно, что я задрожала от страха.

Когда мои глаза освоились с полумраком, я разглядела фигуру более четко. Это был мужчина. Он взглянул на меня выцветшими глазами, когда я входила в комнату, высоко подняв юбки над пыльным полом, а затем, узнав, попытался подняться на ноги.

— Миледи! — воскликнул он изумленно.

— В вашем доме есть больные, — сказала я. — Я пришла посмотреть, чем могу вам помочь. — Он ничего не ответил и только продолжал смотреть на меня, а я беспомощно оглянулась на Анну. — Он понимает меня? Поговори с ним, спроси его, кто здесь болеет.

— Он понимает, — ответила Анна. — Его зовут Уилл Дженкинс. Он был конюхом в поместье, пока не состарился и не смог работать. Его милость выгнал его из дому с двумя пенсами на выпивку. Заболела его дочь.

Она указала на дверь, которая, вероятно, вела в другую комнату. Я решила не замечать ее резких слов в адрес Клэра; едва ли я могла бранить ее за осуждение такого жестокого поступка, но не считала корректным присоединяться к ней в критике моего супруга. Я сделала шаг по направлению к двери и заметила движение Дженкинса. Его пошатывало, и не трудно было понять, почему его признали негодным для работы. Я отпрянула — его движение было таким решительным, казалось, он хотел не дать мне войти в комнату.

— Нет, миледи, — сказал он твердо. — Вам не следует входить туда. Вы заразитесь.

Я не успела ответить, как внутренняя дверь распахнулась, и из нее вышел еще один мужчина. Он был помоложе, высокого роста и широкоплеч. Он стоял в дверях, не давая мне войти. Окошки в доме были покрыты въевшейся в них пылью, и я не увидела ничего, а лишь услышала тяжелое дыхание больного человека.

— Это зять Уилла, муж Мэри, — объяснила Анна. — Как она, Фрэнк?

В отличие от старика мужчина говорил на местном наречии, и Анне пришлось переводить:

— Ей получше, он говорит. Он хочет, чтобы мы ушли. Мы оставим еду и лекарства.

Она вынула кое-что из корзинки, положила на стол и взяла меня за руку. Я отстранилась.

— Я хочу увидеть ее, Анна. Здесь нет больше женщин? Эти мужчины не могут позаботиться о ней как должно.

Очевидно, мужчина помоложе понимал мою речь, хотя не мог объясниться. Он издал низкий скрипучий звук, похожий на рычание зверя, двинулся ко мне. Его раздражение не нуждалось в переводе: оно ощущалось в тоне его голоса и неуклюжих жестах.

Анна резко прикрикнула на него, и он остановился. Теперь я могла рассмотреть его в свете открытой двери и приободрилась. У него были грубые черты лица, он был неумыт и, видимо не брился несколько дней. Но в глазах под густыми бровями таились боль и отчаяние, проникавшие мне в душу.

— Не беспокойся, — сказала я Анне, вцепившейся мне в рукав. — Он не причинит мне зла. Он ведь здоров, да? Тогда почему он не работает, такой здоровый детина? С больной женой, думаю, им не помешал бы его заработок.

— Вы не понимаете… — начала Анна, и тут мужчина расхохотался. Этот смех звучал кощунственно в этом унылом доме с больными людьми. Мужчина горячо говорил, и Анна повернулась ко мне:

— Он хотел бы, чтобы я вам все переводила.

Это был странный монолог: грубый хриплый говор мужчины и мягкий успокаивающий голос Анны. Мне кажется, что я не забуду его слова до конца своих дней.

— Работать? Я хотел бы работать, если бы смог получить работу, и возблагодарил бы Господа за такую возможность. Какую я могу получить работу? Отец его милости отобрал наши земли, и нам не на что жить. Теперь милорд привозит рабочих из Лондона и Йорка, а мы умираем с голоду. Он не тратит ни копейки на это бедное место. Мне не дадут работу на фабрике. Зачем, когда они могут нанять женщин и детей, заплатив им половину заработка мужчины за полный рабочий день. Моя жена работала там, пока не заболела; она уходила на работу, когда еще не было пяти утра, а возвращалась домой ночью, не имея сил сварить еду или прибраться в доме. Я пытаюсь ей помочь, но как? И мое сердце обливается кровью, когда я вижу, что моя жена работает вместо меня, мужчины. Здоров? Да, я здоров, но скоро заболею, сидя без дела, видя, как она вянет, и, не зная, как ей помочь… Дайте мне работу, миледи! Мне не нужна ваша благотворительность. Мне нужны мои права, права свободного человека. Дайте мне работу, любую работу, а потом увидите.

Он не позволил мне увидеть свою жену, и я не настаивала. Я осознала, что, несмотря на его грубость, его жена получает от него все, что его любовь к ней могла дать.

Я побывала еще в двух домах на этой ужасной улочке. В одной семье было шестеро детей, четверо болели, и все спали в одной постели. Двое других были на фабрике. В другой семье…

Все истории не отличались одна от другой, я слышала те же жалобы от женщин и мужчин. Нищета и отсутствие работы, разваливающиеся дома, на ремонт которых нет денег, загрязненные реки, плохая еда.

Я рассказала Клэру об этом за обедом. Не могла не сказать, хотя знала, что эта тема вызовет у него гнев. То, что я видела и слышала сегодня, не давало мне права молчать.

— Итак, — сказал он, когда я закончила свою маленькую речь, — вы играете роль великодушной леди. Я обещал не вмешиваться в ваши дела, но должен сказать: я восхищаюсь вашим мужеством больше, чем здравым смыслом.

— Я не храбрюсь. Но все это ужасно! Неужели нельзя ничего сделать для этих людей? Только отремонтировать дома. Они мне говорили, что осенью здесь идут сильные дожди, а все крыши дырявые.

Клэр откусил кусочек пирога.

— Ремонт стоит денег, — сказал он спокойно. — Сейчас у меня их нет.

В окно я видела законченный фасад реставрируемого крыла дома. Стекла в окнах сверкали, а камень стен напоминал по белизне мрамор. Внутри, в чудесно отделанных дорогостоящими орнаментами комнатах, стояла новая мебель, доски из импортного итальянского камня украсили старые камины… Клэр заметил мой взгляд.