Королеву играет свита - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Успенская cтр.№ 95

Приговор приводится в исполнение немедленно.

Пакистан — дело другое. Там, конечно, тоже ведут борьбу с наркотиками, но как-то лениво и неохотно. Гораздо больше правительство страны интересует создание ядерной бомбы и затяжной конфликт с Индией.

После этой лекции о международном положении Катя почувствовала себя совсем легко. Не так страшен черт, как его малюют! В ее голове уже зрели грандиозные планы на будущее. Она вернется из поездки и первым делом отправится на операцию. Недельки две, конечно, она проваляется в больнице, никуда не денешься, со здоровьем не шутят. А потом они сразу садятся в самолет с Ларой — и прости-прощай ужасная торгово-рыночная, рознично-закупочная, российско-украинская маета!

У них начнется новая жизнь. Конечно же они вновь будут счастливы!

Маршрут был разработан и продуман до мелочей. Вернувшись в Киев, Катя сразу же начала оформлять документы для поездки.

Первым пунктом ее долгого пути был некогда советский и некогда братский Таджикистан. Там, по сведениям Даниеля, было легче оформить выезд в Пакистан, чем на Украине или в России, где не очень-то приветствовались визиты граждан в малоразвитые и подозрительные страны.

Душанбе оставил у нее двойственное впечатление. С одной стороны, в нем еще оставалось что-то от столицы братской социалистической республики, а с другой — в городе уже сказывалось разрушительное азиатское запустение. Катя остановилась в небольшой гостинице в центре города. В номере не было горячей воды и света, по стенам ползали огромные усатые тараканы, а подозрительные люди в драных ватных халатах бродили по этажу и, жадным взглядом заглядывая в номер, предлагали «корабль» (спичечный коробок) анаши за смешные деньги.

— Кароший анаша, крепкий анаша, — шептали они с надеждой. — Кароший будешь, совсем дурной. Хочешь героин? Кароши, чистый!

Но Катя никому не открывала. Она боялась быть обворованной.

По широким, прямым как стрела пустынным проспектам бродили меланхолические коровы. Звякая бубенчиками, они рылись на помойках, ощипывали пыльную траву на обочинах. Потом приходили их хозяйки в платьях и шароварах и, покрикивая, доили своих кормилиц. Машин на улицах было мало, все они были ужасно старые — заслуженные пенсионеры советских времен.

Среди местных жителей владелец одного мешка муки считался богачом, владелец трех мешков — баем, миллионером. На рынке, по-восточному обильном и баснословно дешевом, по-русски говорили лишь старики и люди среднего возраста, еще помнящие времена, когда Таджикистан был экзотическим цветком в пышном соцветии советских республик. Молодежь в большинстве своем русского не знала и не хотела знать.

Как сообщили Кате, для получения пакистанской визы от нее требовалось рекомендательное письмо от украинского посольства, одна фотография и примерно тридцать долларов за визу. Для своих «ридных» дипломатов у Кати уже была заготовлена правдоподобная версия.

В посольстве Украины она показала письмо своего мужа на португальском языке, куда ею собственноручно было дописано и выделено красным заветное слово «Исламабад». Она утверждала, что муж ее, вернувшись из плена, выехал туда для работы и теперь зовет супругу к себе.

— Я не видела его семь лет! — плакала Катя. Впрочем, при воспоминании о Нельсоне она плакала вполне искренне.

В украинском посольстве ей выдали рекомендательное письмо, составленное с восточной сладкоречивой пышностью. Оно представляло собой лист бумаги с текстом на английском языке: "Украинское посольство в Душанбе шлет привет пакистанскому посольству в Душанбе и просит выдать пакистанскую визу гражданке Украины Сорокиной-Жасинту Е.Ю., номер паспорта такой-то… Примите наши уверения в любви к Пакистану вообще и к Вам в частности. Подпись. Печать.

Дата".

Для получения визы пришлось сфотографироваться в черном платке — пакистанцы не принимали фотографии простоволосых женщин. Смуглый мужчина с бородой, но в европейском костюме взял снимки, рекомендательное письмо и забрал деньги. За визой ей велели явиться через неделю, когда посольство проверит по своим каналам, не входит ли гражданка Сорокина-Жасинту в число опасных для Пакистана граждан.

Таким образом, дорога к грядущему счастью была открыта. Из Душанбе прямые рейсы в Исламабад не летали. Пришлось брать билет до Дели с посадкой в пакистанском Лахоре. Как объяснил Даниель, от Лахора до столицы страны Исламабада всего триста километров, поезд ходит несколько раз в день, и добраться нет проблем.

Так в теплый ноябрьский денек Катя вылетела навстречу своей новой судьбе.

В разрывах облаков внизу показались коричневые некрасивые горы с заснеженными вершинами. Заложило уши — самолет резко пошел на посадку, как будто падал.

На пропускном пункте пакистанский солдат в юбке, кокетливо надетой поверх брюк, небрежно пролистал паспорт, даже не взглянув на большую дорожную сумку, которую Катя опасливо прижимала к себе.

На стене небольшого магазинчика в аэропорту красовалась художественно выполненная надпись, похожая на предупреждение: «Love Pakistan or leave Pakistan» — «Люби Пакистан или оставь Пакистан».

При выходе из здания аэропорта Катю мгновенно облепила толпа местных жителей. Смуглая орда одинаковых бородатых лиц умоляюще предлагала ей «change money»', «hotel» или такси до города всего за двести рупий. Обменяв американские деньги на рупии с портретами безбородого Мухаммада Али Джинны, основателя Пакистана, Катя двинулась вперед, игнорируя приставания зазывал. Ее предупредили, что все предложения у них завышены в десять раз в расчете на то, что она иностранка и легко поддастся на уговоры. Ведь у европейцев не принято торговаться.

Несмотря на неприступный вид чужестранки, свора бородатых мужчин в грязно-белых или коричневых халатах и рваных сандалиях неотступно тащилась за ней, умоляюще воркуя:

— Леди, такси, плиз… Леди, такси… Чендж мани, хотел, леди…

Цены, сообщаемые местным жителям и ей, отличались минимум вдвое. За поездку до железнодорожного вокзала с нее потребовали пятьсот рупий.

— Are you crazy? — сердито осведомилась Катя. — С ума сошел?

— Yes, — ответил таксист в чалме, следуя по пятам назойливой бородатой тенью.

В конце концов они договорились на пятьдесят рупий, и по счастливому лицу шофера Катя поняла, что он все же ее крупно надул.

Четырехмиллионный Лахор встретил ее хаосом, толчеей, грязью, рыжеватой бензиновой копотью и назойливыми приставучими нищими, которые цеплялись за одежду, не давая пройти. Средневековые узкие улицы были запружены непрерывным потоком, напоминавшим движение фарша в мясорубке. Непрерывно гомоня и сигналя, медленно двигались телеги, кобылы, ослы, рикши, велосипедисты. Достижения современного технического прогресса были представлены авторухлядью из всех стран мира.

Над городом туманным облаком висел удушливый дым. Разукрашенные грузовики, извергая черные выхлопы (в Пакистане самый отвратительный бензин в мире), непрерывно сигналили, разгоняя неторопливых ослов, на спинах которых дремали смуглые мужчины с темными веками в чалмах или тюбетейках. То и дело встречались люди, отправлявшие естественные надобности в арык прямо по улице.