Какого цвета ночь? - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Успенская cтр.№ 32

Как на беду, в отделение должна была прибыть ответственная комиссия из Министерства здравоохранения на предмет проверки условий содержания больных и проводимых лечебных мероприятий. В один прекрасный день комиссия, в благостном настроении после первоклассного обеда и дорогого коньяка, прошествовала для осмотра. В одной палате они наткнулись на следующую картину: несколько скорбных пациентов стояли на коленях, отсвечивая желтыми пятками, и дружно молились на черно-белое изображение странной бульдожьей физиономии в галстуке и костюме. Периодически в палате раздавался стук, похожий на звук бильярдных шаров, — налысо бритые головы бились головами об пол.

— Что это? — ошеломленно осведомился член высочайшей комиссии, показывая на фотографию.

— Это наш доктор Трахиров, — с готовностью поделились психи. — Мы ему молимся, чтобы он нас до смерти не забил…

Комиссия была в ужасе.

После такого демарша пациентов на карьере Трахирова был поставлен большой жирный крест. Его оправданий слушать не стали и вскоре перевели из столичного института в заштатную клинику в Тульской области.

Впрочем, в Петелино Трахиров не стал относиться к своим пациентам лучше. Он привык видеть в них смертельных врагов, которые каждую секунду скрывают в своей голове какую-нибудь пакость. Он мечтал о лаврах всемирного светила психиатрии и о защите кандидатской, а потом и докторской. Дело было за малым — ему мешали пациенты. Они не желали делать своего врача знаменитым. А тут такой случай — опасный тип, который даже спецов из Сычовки провел, прикинувшись беззащитным ягненком… Если он докажет, что комиссия в Сычовке ошиблась, отпустив больного на долечивание в стационар облегченного режима, то о нем узнают все. И может быть, его, как опытного психиатра, переведут обратно в столицу…

«Я буду не я, если не расколю его», — думал Трахиров.

Организм Ивана давно уже превратился в подобие человеческого тела, не обладающего хотя бы осколками разума. Впрочем, эти осколки вскоре должны разлететься в разные стороны от страшной силы взрыва, вызванного умелым нажимом врача. И разлетелись бы, если бы не одно «но» — к пациенту неожиданно приехала на свидание мать.

По расчетам психиатра, размягченному нейролептиками больному достаточно было только увидеть родное лицо, как тут же его душу должно было вывернуть наизнанку. Мать — это был именно тот дефицитный катализатор, который в сотни раз ускоряет протекание химической реакции и усиливает взаимодействие реактивов. Реактивов было два — психиатр и пациент. И мать пациента была выбрана на роль катализатора.

Лейтенант милиции Анатолий Сухоручко чувствовал себя хозяином жизни. Причем жизни своей и чужой. За время службы в органах внутренних дел он еще не успел привыкнуть к этому ощущению, потому что в милиции служил без году неделя, но правила игры и некоторые условности при общении с поднадзорным ему людом усвоил твердо. Он абсолютно точно знал, что все люди, которые ему встречаются, во-первых, по своему социальному статусу ниже его и потому обязаны ему подчиняться, лебезить и вообще всячески высказывать свое почтение, а во-вторых, склонны к разного рода правонарушениям, начиная от перехода улицы в неположенном месте, кончая криминалом средней тяжести, а потому нуждаются в контроле и поучении с его стороны. Только небольшая группа людей не входила в число его паствы. Это были очень богатые люди, начальники, местные бандиты и красивые девушки. К последним Толик относился снисходительно, позволяя даже совершать мелкие правонарушения вроде торговли в неположенном месте без лицензии.

День начался для лейтенанта прекрасно. Заглотив перед выходом из дому огнедышащий суп, он бросил матери: «На обед приду часам к двум» — и, нахлобучив на затылок фуражку, вышел из дому. Его ежедневный маршрут не отличался разнообразием: пристанционный рынок, несколько частных магазинчиков, кафе «У Реваза» и дом Ленки Бешеной — местный притон, где по вечерам собирались алкоголики.

После рынка Толик прошелся по магазинчикам. В одном затарился пивом, в другом всласть поболтал с симпатичной продавщицей Олей, у которой, правда, был молодой муж, но разве ж сравнится штатский супруг с работником правоохранительных органов? Поэтому Толик не терял надежды на взаимность.

— Как выручка? — деловито осведомился он.

— Да какая выручка, — вздохнула продавщица. — С утра только одну бутылку водки и продала. И еще пачку соли.

— Водку кому?

— Андрюхе Самойлову.

— Опять вечером будет жену бить, — деловито нахмурился милиционер, прикидывая объем предстоящей вечером работы.

Помолчали. В окно осторожно вполз косой лучик солнца, нащупал на полке стеклянную бутылку и засиял из последних осенних сил на зеркальных гранях.

— Какие новости в мире? — чтобы поддержать разговор, спросила Оля.

— Да никаких, — ответил милиционер, поигрывая брелоком. — Вчера пожар на Речной улице был.

— Что сгорело? — Оля стояла, опершись локтями на прилавок.

— Сарай у Федотьевых.

Таким образом все мировые новости были исчерпаны.

После магазина лейтенант отправился в кафе «У Реваза». От свежего воздуха и активной работы у него вдруг засосало под ложечкой, и он решил, что в кафе можно заморить червячка, а заодно и поболтать со словоохотливым хозяином на общие темы.

Реваз, пожилой кавказец с сединой в смолистых кудрях и смуглым лицом, которое не могли отбелить самые жестокие русские морозы, только что открыл свое злачное заведение. Разноцветные огоньки, которые вечером переливались всеми цветами радуги, сейчас были погашены — для кого им гореть? Посетителей в кафе не было. Пока не было — примерно через час заканчивались занятия в школе неподалеку, и школьники с потрепанными ранцами частенько заходили к Ревазу. Младшие покупали мороженое и сигареты, старшие — сигареты и водку. Никаких ограничений типа «до восемнадцати» Реваз не признавал. Он считал, что мужчина уже в колыбели мужчина и негоже указывать, что и когда мужчине пить.

— Как дела, Реваз? — Милиционер взгромоздился на высокий стул возле стойки бара и положил фуражку рядом с собой.

— Как сажа бела, — буркнул Реваз — очевидно, у него сегодня было совсем не солнечное настроение.

Перед Сухоручко появился стакан пива с махровой пеной, горой вздыбившейся над желтой жидкостью.

— Слюшай, — постепенно распаляясь, начал хозяин. — Вчера у меня санэпидемстанций был, штрафовал меня, как малчик! Шьто я им сделал, не панимаю! Говорят, пачему зелень в одном холодильнике с курами лежит? Не положено! А где же ему еще, по-ихнему, лежать? Верно, да?

Толик принялся за пиво.

— Много взяли? — немного погодя спросил он.

— Нэт, ничего не взяли, — немного осел Реваз. — У нее сын скоро женится, я буду ему свадьба дэлать.

Помолчали.

— У Федотьевых сарай сгорел, — поведал Сухоручко. — Вчера. Почти час горел. Даже пожарка приезжала.