Наследство в глухой провинции - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Кондрашова cтр.№ 7

— Прямо-таки «вы»! — с нажимом выговорил посетитель. — Всего каких-нибудь десять лет назад мы были на ты.

— Десять лет назад со мной случилась амнезия, и теперь я ничего не помню, — сухо ответила она.

— Вы всем покупателям рассказываете про свои болячки?

Он явно не был лишен чувства юмора, но это сказал напрасно. Насколько я знаю свою подругу, когда у нее вот так начинают подрагивать ноздри — берегись! Оказывается, этот Кононов тоже Ольку неплохо знал.

— Так я не понял, вы продаете компьютеры или нет? — несколько равнодушно поинтересовался он. — Где вообще ваш начальник, девушка?

Что же это он напрашивается? Девушка! Разве он не слышал, как я представила Ольгу? Она терпеть не может такого обращения. Мол, не за прилавком стоит, а занимает вполне респектабельный офис, возглавляет фирму, так что извольте по имени-отчеству…

— Лара, покажи господину прайс-лист и расскажи, что к чему, — сказала она и поспешно скрылась за дверью своего кабинета.

Я взглянула на этого Кононова — мужик как мужик, но возникает вопрос: почему я о нем не знаю? Я вообще впервые его видела. С Ольгой мы дружим три года, а казалось, тридцать три. Мы столько знаем друг о друге. И я, глупая, раньше думала, что все.

Погодите, не тот ли это Ушастый, который когда-то в юности не лучшим образом обошелся с моей подругой? Подозреваю, что именно благодаря ему она вытравила из своей натуры даже намек на какую-то романтику, любовь и вообще всякую женственность. Не из-за него ли Оля считала, что лучше просто встречаться с таким обеспеченным человеком, как Лева Кобзев, чем мечтать о высоких чувствах?

Уши у него вовсе и не лопоухие. Почему — Ушастый? Видно, он крепко насолил Ольке, если и спустя десять лет не может спокойно смотреть на него. Так побледнела, чуть ли не до обморока! Столь явная растерянность Ольге вообще не свойственна. Она скорее нахамит неприятному для нее человеку, но чтобы просто бледнеть и теряться…

Кононов присел за мой стол, но у меня создалось впечатление, что о компьютерах он враз забыл. Напомнить ему, зачем он пришел, или пусть сам выпутывается?

— Простите, это не вас, случайно, в юности звали Ушастым?

Я выпалила эти слова, но не устыдилась своего любопытства. Мне нужно было знать, что с моей подругой, потому что я собиралась уехать и оставить ее одну. В таком-то состоянии?

— Меня, — кивнул он, наконец фокусируя на мне свой взгляд. — Но откуда вы… Вы работаете секретарем у Ольги?

— Мы с Ольгой соучредители фирмы, — любезно пояснила я, — и близкие подруги. Просто я скоро уезжаю и потому думала, что она сама займется вами. Но раз так…

— Простите, как вас звать?

— Лариса.

— Не волнуйтесь, Лара, она мной займется, никуда не денется. Видит Бог, я не организовывал эту встречу, не стремился узнать, где Оля и что с ней случилось, но раз судьба опять столкнула нас… Я слишком долго этого ждал, чтобы вот так взять и уступить. Один раз уже сделал такую глупость, второй раз — не дождетесь!

И он решительно открыл дверь Ольгиного кабинета.

Ушастый… Ушастый… Такое впечатление, что я слышу это прозвище не в первый раз. То есть Ольга однажды рассказывала мне свою печальную историю. Был ее день рождения, и мы слегка опьянели, так что внимание мое рассеивалось, когда я слушала историю ее жизни. Совершенно нелепый случай. Вернее, такие случаи вокруг случались сплошь и рядом. Но когда о нем рассказывает близкий человек, так и хочется сказать именно: нелепый!

«По-моему, кто-то уже рассказывал мне об Ушастом», — тогда пробурчала я, но Ольга не обратила внимания, вся уйдя в воспоминания.

Олька и этот Ушастый любили друг друга так, что, казалось, сильнее и невозможно. Они учились в одном институте на первом курсе, но на разных факультетах и в перерывах между парами бегали друг к другу, чтобы просто перемолвиться парой слов, взглянуть, подержаться за руки. И вдруг… как гром среди ясного неба: к Оле подошла какая-то девчонка, лет пятнадцати, не больше, и сказала, что они с Лешей любят друг друга, а он просто не решается сказать Ольге об этом.

Мол, если Ольга не верит, то девчонка может многое рассказать об их интимных отношениях. Например, какими словами он называет ее, Ольгу, в постели — ведь о таком не станешь сообщать постороннему человеку…

— Я слушала ее и понимала, что жизнь моя кончилась, — бесцветным голосом повествовала Оля. — Ушастый! Самый дорогой мне человек! Если не верить ему, то кому верить. Я сначала хотела напиться таблеток — моей бабушке пачками выписывали транквилизаторы — и умереть. Потом хотела отомстить. Потом подумала, что слишком жирно отдавать свою жизнь за такое ничтожество…

Девчонка лет пятнадцати… Так это же Ленка! Только теперь я вспомнила… Странно, что теперь, а не тогда, когда Оля рассказывала мне свою печальную историю. Нельзя женщинам пить спиртное! Как я могла забыть и не связать воедино разрозненные события, поведанные мне разными людьми. Общим в этих историях было имя главного героя, вернее, кличка — Ушастый.

Я тогда только перешла в девятый класс и сидела на одной парте с Ленкой Быстровой. Мы не были подругами, просто приятельствовали. Сидение за одной партой все-таки сближает. К тому же, если соседка по парте — то есть я — на ты с математикой и всегда можно у нее списать или попросить сделать за тебя контрольную.

О, Ленка уже тогда четко знала, как получать выгоду из любой ситуации. Она вообще была шустрой не по годам.

— Ты не поверишь, Ларчик, какую я махинацию вчера провернула! — задыхаясь от возбуждения, рассказывала Быстрова. — Мне нравится один парень. Он на три года старше и уже окончил школу. А встречался он с одной метелкой…

— Встречался? — насмешливо переспросила я: знала, что Ленка любила приврать. — Уже в прошлом времени?

— Встречался, — тоже с нажимом повторила она. — Еще вчера. А сегодня уже не встречается.

— Это как понимать?

— Тут я кое-что замутила. — Ленка расхохоталась. — Слушай, это цирк! Влюбленные, оказывается, такие дураки! Верят кому ни попадя. А я всего лишь как-то шла за ними и подслушала их воркование. Ушастый обнимал свою чувырлу и говорил: «Ну как, согрелись лапки у моего лягушонка?» Я так поняла, что у нее в постели ноги холодные. А она ему: «Согрелись. Я завернула их в одну леопардовую шкуру». Тут, правда, я не поняла. Может, у него на теле пятна какие? Или ноги сильно волосатые… Ну, не важно. Я ей это все рассказала, с понтом, дескать, узнала от него. Она так побледнела. Я сразу поняла: все, Ушастый теперь мой!

— А у него что, уши такие большие?

— По-моему, уши как уши. Говорят, когда он в детсад ходил, его так дразнили. Потом кто-то из бывших детсадовских эту кличку возродил.

— Я считаю, это подло, — тогда сказала я. Конечно, не в смысле клички, а оценки Ленкиных деяний.

Но Ленка беспечно отмахнулась: