Жена русского пирата - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Шкатула cтр.№ 71

Раньше он любил ездить в командировки, чтобы отдохнуть от революционных настроений где-нибудь в глубинке. В последнее время его поездки оживлялись поисками для внука каких-то особенно интересных игрушек. Год назад он вез из Поволжья такую большую деревянную лошадь, что кондукторы железной дороги требовали на неё отдельный билет. Катерина потихоньку жаловалась мужу, что для Пашкиных игрушек им скоро придется снимать отдельную квартиру.

И в этот вечер Дмитрий опять задерживался на работе. Заведение на Лубянке приняло его в свои ряды совсем недавно, но он уже изменился: ещё больше посуровел, как-то весь подобрался, так что в своих любимых черных халатах стал выглядеть не только величественно, но и зловеще.

С Павлушей он уже не играл, потому что не успевал. Приходил, когда сын уже спал, уходил на работу — когда он ещё спал…

* * *

Увлекшись своими мыслями, Катерина будто выныривает, поймав сожалеющий взгляд Первенцева, с которым он смотрит на часы — Павлуше скоро спать. Она предлагает:

— Оставайтесь у нас ночевать. На улице темень, а машину вы наверняка отпустили.

Аристарх Викторович с удовольствием соглашается. Выходит в прихожую, где стоит телефон, и Катерина слышит, как он расспрашивает Нюшу о здоровье Руфины Марковны.

— Я с внуком, — поясняет он, — если что случится, звони немедленно. Привет Арише.

Ариша — это сиделка. Пашка-поросенок, услышав, что дед будет спать с ним в комнате, радостно визжит, и сам, без напоминаний, отправляется в ванную. Возвращается он оттуда подозрительно быстро, и Катерина строго спрашивает:

— Мон анфан, а-тю броссе ле дан? [45]

— Уи, маман, — предельно честно смотрит ей в глаза хитрый ребенок. — Бон суар! [46]

— Амбрас муа! [47]

Сын чмокает её в щеку и спешит к себе в комнату: как только дед тоже почистит на ночь зубы, он вернется и будет рассказывать Павлику про красного конника Буденного. Первенцев не знает детских сказок, потому он и рассказывает внуку истории знаменитых революционеров, конечно, перекладывая их на доступный ребенку язык. Дмитрий — тот похитрее: раздобыл у букиниста пожелтевший том "Русских народных сказок" Афанасьева, наскоро прочитывает одну из них про себя, а потом пересказывает сыну. Тот считает отца главным сказочником среди родных.

Когда полчаса спустя Катерина заглянула в детскую, и рассказчик, и слушатель спали. Пашка, как всегда, перелез из своей кроватки на кровать к деду. Так и заснул, прижавшись русой головкой к седой голове Аристарха Викторовича.

А Катерина решила дождаться мужа. Уже дважды он уходил рано, не завтракая, и на её попытки подняться укладывал её обратно на кровать:

— Некогда мне! И ты зря не соскакивай! Перекушу по дороге.

Теперь у неё не всегда хватало сил дождаться его с работы. Засыпала. Просыпалась на мгновенье, когда он, ещё влажный от душа, чмокал её в плечо и приговаривал:

— Спи-спи, ночь на двор!

Ночь… с каких пор она стала препятствием для их отношений? Что-то постепенно уходило из их супружеской жизни…

Нет, сегодня она не заснет! Наверняка Дмитрий придет голодным. Что бы он на работе наскоро ни перекусывал, а от домашнего не откажется.

Катерин села в кресло и стала читать "Идиота" Достоевского. К сожалению, своим читательским багажом она не могла похвалиться. Как-то получалось, что ей чаще приходилось читать учебную или научную литературу. Конечно, кое-что она читала в подлиннике: "Гамлета" Шекспира и "Королеву Марго" Дюма. А вот до Тургенева или Гончарова на русском языке — руки не доходили!

В последнее время наркомовские дамы полюбили вести между собой всяческие литературные дискуссии. В эти дни, например, они в один голос восхищались Достоевским, считая его писателем всех времен. Катерина, к своему стыду, Достоевского прежде тоже не читала, потому в их обсуждениях участвовать не могла.

Вчитываясь в глубинные изыскания Федора Михайловича в области человеческого "я", Катерина проклинала свою тупоголовую крестьянскую природу: Достоевский ей не нравился! Нельзя сказать, что она писателя не понимала, но не одобряла: чего хорошего — копаться в недрах человеческих? Так ли уж интересно следовать за движениями души блаженных вроде князя Мышкина? Недолго и самой заболеть нервной горячкой!

Гордость не позволяла ей отложить книжку и смириться с поражением: другие говорят, что Достоевский — гений, значит, дело в ней самой? Она продолжала упрямо осиливать страницу за страницей, пока не заснула прямо в кресле с книжкой на коленях.

Разбудил её не стук входной двери, а… поющий Дмитрий! Он раздевался в прихожей и что-то напевал. Уставший? После работы? Он прошествовал мимо неё в ванную, кивнув:

— Добрый вечер!

И продолжал петь в ванной.

— Я голоден, как волк! — крикнул он, приоткрыв дверь.

Она поспешила в кухню, размышляя: что бы это значило? Накрыла скатертью стол, поставила прибор. Потом вспомнила, что она тоже не ужинала — не хотелось, и поставила второй.

Поющий Дмитрий! Она уже забыла, когда в последний раз он пел! Положительно сегодня странный день. Она вдруг купила в коммерческом магазине бутылку токая [48] , хотя раньше сама никогда не покупала вино. Может, предчувствовала, что найдется повод выпить…

Катерина пошла в гостиную за фужерами и по пути заглянула в зеркало. Боже, какое у неё унылое, обыденное лицо! Как у… идиотки! Может, потому он так редко поет?

Она поставила фужеры тут же, на трюмо, вынула из прически шпильки и рассыпала волосы по плечам — нет, так уж слишком легкомысленно. Достала из тумбочки черепаховый гребень — приобрела в антикварном магазине — и заколола волосы набок, так, чтобы их волна падала на одно плечо. Может, тронуть губы помадой? Это уж вовсе подозрительно! Покусала их для цвета и внимательно посмотрела на себя в зеркало: откуда вдруг эта непривычная для неё суета? Что она боялась услышать? Или почувствовать?

Она вернулась в кухню и продолжала накрывать стол, делая его все более праздничным. Даже в вазочку поставила какие-то веточки, которые принес с прогулки Павлик. А всего-то — Дмитрий пришел с работы напевая! Вот он появился на пороге кухни, как всегда благоухающий и, спрятав руку за спину, проговорил:

— Угадай, что я тебе принес?

Он окинул удивленным взглядом празднично накрытый стол, жену, непривычно женственную, чем-то смущенную, с новой прической и смешался.

— Собственно, я просто купил тебе маслины… У нас какой-то праздник?