Дар юной княжны - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Шкатула cтр.№ 49

Он с треском задернул полог.

— Да не переживай ты так, — успокаивал его Герасим. — Я сплю чутко, что не так — услышу… Да и у цыган всю ночь костер гореть будет…

— Успокоил? — продолжал сердиться директор труппы. — Думаешь, тачанку на кибитку обменяли. так теперь друзья навек?

— Спи, Вася, — не выдержала и Катерина, — хоть и цыгане, а не звери…

А Алька впервые в жизни не мог заснуть от волнения. Впервые покой его юного сердца был нарушен. Он вертел на пальце серебряное колечко и вспоминал маленькую цыганку. Значит, и у него теперь есть невеста?

Утром ответственный Василий Ильич проснулся чуть свет и "сыграл побудку" на маленькой свирельке из циркового реквизита. Его товарищи с недовольными, невыспавшимися лицами нехотя вылезали из кибитки. Один Алька, помня о предстоящей разлуке с Радой, быстро собрался и умылся из котелка талой водой. Поручика, несмотря на его уверения в отличном самочувствии, опять вынесли из повозки и положили под деревьями.

Артисты работали споро, командовал всем Аренский: что где поладить, как увязать. Они уже считали работу законченной, как появился цыганский баро и категорически заявил:

— Не пойдет!

Аренский хотел было возмутиться, но вспомнил, как сам часто повторял, что учиться никогда не поздно. Видимо, и вправду совершенству не было предела. Под руководством цыгана вещи переложили так, что на них можно было не только сидеть, а при необходимости — и спать в дороге.

Василий Ильич рассыпался было в благодарностях, но явно торопящийся молчаливый баро лишь что-то неразборчиво буркнул в ответ и ушел к своим.

Табор уходил из леса. Мимо артистов постукивали повозки, полные смуглой детворы и женщин. Следом шли мужчины.

Все они ненадолго останавливались возле своего вожака — тот стоял у запряженной тачанки, — хлопали его по плечу, что-то гортанно говорили и шли дальше.

Лишь Татьяна ненадолго приникла к мужу, но он сурово отстранил её и подтолкнул к остановившейся рядом кибитке; хлестнул застоявшихся лошадей, и тачанка застучала в противоположную сторону. Только на ходу крикнул, привстав:

— Ромалэ!

И тряхнул непокрытыми седыми кудрями. Из последней кибитки Альке помахала рукой Рада.

— Помни, что обещал!

Юный артист перед расставанием увиделся с девочкой наедине. Наверное, с час он бродил вокруг табора, пытаясь определить, где она может быть, как её найти. К счастью для себя, он наткнулся на Татьяну. Эта умная женщина знала, кажется, обо всем.

— Раду ищешь? — спросила она просто, — отец бы непременно сказал что-нибудь ехидное и снисходительное, и пообещала: — Я позову.

Почти следом появилась Рада. Она явно торопилась — в таборе шли сборы, — но не стала ни кокетничать, ни притворяться. Только спросила:

— Кольцо подошло?

— Подошло.

— Вот видишь, я сразу поняла, что мама о тебе гадала. У тебя ведь никого нет?

— Никого.

— Мне замуж через год можно выходить, а у вас — другие законы.

Алька вздохнул. Ему хотелось так много сказать Раде, но почему-то в её присутствии он растерял всю свою находчивость и словоохотливость; язык словно замерз во рту, сердце колотилось, ладони вспотели. Наконец он выговорил:

— Ты сказала, что мы ещё встретимся. А где?

— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Судьба сведет.

— Ты просто помни, — заторопился Алька, — я там, где цирк.

Она кивнула.

— Мне пора.

Подошла к Альке совсем близко, заглянула в глаза.

— Прощай… Арнольд Аренский! Видишь, я запомнила твое имя.

Она убежала. Алька вернулся к своим, и в его душе поселилось чувство огромной потери. Почему-то никому о нем он не хотел рассказывать. Это было его тайной: первой мукой и первым счастьем.

Никто из взрослых не заметил грустинки в глазах мальчика. Они были заняты делом прозаическим: прикидывали, как одной зеленой краской, позаимствованной у цыган, сделать яркую надпись на кибитке: "Цирк "Шапито".

Поручик Вадим Зацепин настолько почувствовал себя лучше после чудодейственной цыганской мази — или ласковых ручек Оленьки? — что предложил Аренскому свою помощь.

— Ты умеешь рисовать?

— Лучший художник военного училища.

Аренский восхищенно присвистнул.

— А мне, веришь ли, легче было бы час на голове простоять. Я обычную рожицу: палка, палка, огуречик, — с трудом нарисовать могу, руки не тем концом вставлены. Полночи не спал, ворочался, все думал, как лучше эту самую надпись сделать!

"Положим, не полночи, — подумал про себя поручик, которому боль не давала уснуть, — полчасика поворочался, а потом такие рулады выводил!"

— Только много ли нарисуешь одной зеленой краской?

— Уголь из костра возьмем, — предложил Вадим, — а это уже два цвета.

— Уголь смоет первым же дождем!

— Велика важность, зато он всегда будет под рукой.

Ольга с Катериной воспользовались передышкой и скрылись в лесу. Они наконец могли приводить себя в порядок, не опасаясь непрошеных свидетелей. Аренский, как всегда, первым заметил их отсутствие, решил, что оно чересчур долгое, и засуетился.

— Ольга! Катерина! — стал кричать он на весь лес.

— Да здесь мы, — ответила Катерина совсем рядом. А когда они вышли из кустов, Аренский с Зацепиным так и замерли на месте. Наполовину вылезший из повозки Герасим тоже будто окаменел.

Молодые женщины наткнулись на поляну первых весенних цветов и наскоро соорудили себе венки. Их длинные распущенные волосы — русые у Ольги и черные у Катерины, — были не убраны, как обычно, в прически, а свободно сбегали по плечам; умытые талой водой лица раскраснелись; глаза, точно от ощущения собственной красоты, горели, как роса на цветах венка. Каждая по-своему красивая, вместе они составляли удивительный дуэт, способный вдохновить и художника, и поэта.

Алька, который прежде грустил в сторонке, тоже решил подключиться к такому интересному событию, как расписывание кибитки.

— А если попробовать старый грим, — предложил он. — Нам он вряд ли понадобится, а рисовать им, наверное, можно.

Сказал и удивился тому, что на его дельное предложение никто не реагирует.

— Ой, разукрасились, — заметил он наконец направление мужского внимания. — Кругом война, а они как маленькие, ей-богу!

Его интонации настолько напоминали отцовскую, так пародировали её мальчишескими устами, что присутствующие, как один, расхохотались. Алька присоединился ко всем, хотя и не понял, что он такого смешного сказал?

Сообща решили слова "Цирк "Шапито" написать крупно с обоих боков.